Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

Недавно позвонила из Лос-Анджелеса некая Регина[285], она собирается ставить фильм про Фридл и попросила у меня сценарий. Кроме фильма она хочет выставку и книгу, это один проект. Она меня приглашает с ней работать, когда у нее будут деньги на проект, говорила часа полтора, похоже, не полная дура, славная так, по голосу, и деньги сможет найти, у нее свой агент и куча связей в Голливуде. ‹…›

У нас началось лето, все цветет, сегодня ездили с Крахмальниковой в монастырь, оттуда вид на Иерусалим духозахватывающий.

23.3.1996

Дорогая моя мамочка! Вот уже шесть лет, как мы здесь. Подумать только, огромная жизнь! Вчера я как-то успокоилась после разговора с тобой, меня все время донимали волнения, казалось, что ты от меня что-то скрываешь. ‹…›

Как-то проснулась с мыслью, что вот вдруг перестану чувствовать связь с Фридл и всеми теми людьми, очнусь и не смогу понять, что это было за наваждение, пришествие непрошеных гостей в мой дом, заполонение пространств чужими голосами, вдруг они покинут меня так же неожиданно, как пришли, что будет моя жизнь? Одним настоящим? И что это такое, настоящее? Вдруг увидела себя со стороны – архивариус! Возможно, этому послужило письмо из Швеции от одной женщины, которая до войны дружила с еврейской семьей, депортированной позже в Терезин. Она спрашивает меня в письме, может быть я, будучи там, встречалась с Марией Петерсон, ведь я стольких оттуда помню, что если помню и ее, всякое бывает. Я переслала это письмо в архив, чтобы они проверили данные про Марию Петерсон, что я еще могу сделать для этой женщины!

Дома с приездом Феди стало так хорошо, жаль, что нам снова придется расстаться надолго. Когда я была в Ставангере, смотрела новости по телевизору каждые два часа. С ужасом думаю, как будет теперь. Хоть бы этот Хамас заткнулся! В Израиле – политические волнения, как и у вас. Эту страну, по верному замечанию Семена Израилевича, спасти может только Провидение. Высшая инстанция. Но в ней у меня сомнения.

Мамик, я тебе позвоню из Праги, держитесь, ешьте фрукты и пейте витамины в таблетках – весна. ‹…›

174. И. Лиснянская – Е. Макаровой 13 апреля 1996

13.4.1996

Леночка! Дорогая моя, как давно от тебя ни звука, или мне это только так кажется. Я, как роза в хрустальной вазе, потихоньку поворачиваю свою энергию или, как сказал бы Федя в переводе, свое тело. Готовлюсь «выступать» 21-го в Переделкино. Помнишь, откуда это – выступать. Кропоткин, отец анархиста, обычно, когда собирался на лето в свое именье, писал длинный список должного быть вывезенным. Длинные списки с указаниями, напр[имер], мука 10 кг и т. д. и т. п., загодя приклеивал ко всем дверям в доме, даже на двери детской. В конце списка значилось: со всем перечисленным выступить такого-то сего года из Москвы. Мне бы такую педантичность. ‹…›

Живу тихо, выхожу редко, когда сердце позволяет. А март и апрель – до самой середины совершенно превосходные, почти все время солнечно, тепло. О политических страстях говорить не хочется. Много читаю, смотрю сериалы, холю Семена, тоскую по тебе. Уже даже не тревожусь, как-то я ясно и четко осознала, что это дело бесполезное – неприятное для тебя и бессмысленное для меня. М.б., это дело временное, но прекратила ненужные трепыханья мысленно, и это передалось покуда и душе. Так что поговорка «Сердцу не прикажешь» мыслью преодолима. ‹…›

175. Е. Макарова – И. Лиснянской 8, 11 мая 1996

8.5.96

(из самолета Прага – Тель-Авив)

Дорогая моя мамочка! Кажется, сто лет прошло с того дня, как ты была в Израиле. Я очень по тебе скучаю, то, что я не звоню, ровно ничего не значит, поскольку в Праге очень трудно было со связью. У нас украли телефон, а бегать к автомату, стоять в очереди – на это просто не было ни минуты. Попробую послать тебе письмо по почте, что, если дойдет?

Мои дела:

1. Здоровье – прекрасное. Нет больше подавленности, странных самочувствий. Это, видимо, было не только от операции, но и от непривычки быть не занятой чем-то специальным, тем, что поглощает меня целиком. Я очень довольна, что это прошло и что больше я не буду испытывать напряжения от самой жизни, как это было с ноября по март.

2. Швенк. Очень сложно. Билли впала в сентиментальность, потеряла направление, сбила нас с Вики[286], – вторая часть (я видела в Гамбурге) хуже, менее интересная, чем первая. Но в первой части у нас материал на 1.10, так что из второй можно будет выкроить материал очень хороший на 20 минут. Дело теперь за Билли и за монтажным столом. Если Билли не может сделать фильм из имеющегося материала, у нас есть в запасе 4 дня, которые мы не использовали.