Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

3. Регина – Фридл – Лос-Анджелес. Регина сущий ангел из мира Голливуда. Практична, но умна (артистический ум), – ко мне относится как к хрустальной вазе, наполненной драгоценными мыслями, и очень аккуратно со мной обращается. То есть как продюсер (защита) – это лучшее, что пока мне встречалось на пути. Если то, что мы спланировали, выйдет, я могу умереть спокойно, и, кроме того, заработать 50–70 тыс. д. за один проект. Это выглядит сюрреалистически, но пока все, что она говорит, работает. Она прилетела ко мне в Прагу с компьютером и со всеми материалами из Визенталь-центра, которые я попросила привезти. Мы сидели над сценарием (переписывали мой), над разными текстами и идеями. Работать с ней очень легко, так что, если это все состоится, о лучшем мечтать не приходится.

4. Мои планы. Месяц в Израиле, затем Дания, затем чуть позже летом, Лос-Анджелес. ‹…› Если удастся, сяду писать то, что видела в Европе за эти полтора месяца, что там наблюла, но не знаю точно, что. Настроение необыкновенно хорошее, все как-то опять открыто, как-то светло. В Праге я познакомилась с директором института социологии, и он тоже хочет, чтобы я работала над одним совместным проектом, под который он получит под меня грант на 2 года, то есть я смогу жить то в Праге, то дома, – это выглядит очень хорошо в свете моих интересов в Европе. Кто знает?! Так что такая вот вдруг хорошая, наполненная всеми событиями, жизнь.

Фильм про Фридл, как это ни странно, прошел в Израиле на ура. Сережа сказал, что Тамир его сильно переделал и фильм получился очень хороший. Не знаю, я не видела, но это приятно. Иногда думаю, что, может быть, я хочу слишком многого, а для обычного зрителя это в порядке, поди знай?

Самолет идет на посадку в Тель-Авив, – просто невероятно, каждый раз, когда я возвращаюсь домой, кажется, что я не была здесь вечность. Жду с нетерпением, когда увижу детей, Сережу, дом, – похоже, я баловень судьбы, вольная птица, – взлетаю, приземляюсь, – и всегда столько у меня впечатлений, мыслей, идей, – это и правда награда. Мы – в последнем слое облаков, болтает, самолетик небольшой, – только вот откуда в мае такая облачность? ‹…›

11.5.96

Дорогая моя мамочка! Получила твое письмо апрельское, вернее, два. Я привыкла к длинным письмам, чувствую неудовлетворение, мало, хочу читать дольше, а уж как я по тебе соскучилась, ты и вообразить не можешь. Все время про тебя думаю, вспоминаю, как ты у меня тут сидела дома, я была еще не очень в себе, в смысле настроений, и не понимала тогда этого, – теперь вижу, в обратной перспективе, увы и ах!

Три дня дома. Кайф ломовой! Я тебе написала письмо из самолета, там от руки, и, боюсь, при посадке, неразборчиво. Но посылаю. Мамик! Жаль, что так вышло с Мелик-Пашаевым[287], очень жаль. Но теперь не исправишь. Я ему напишу. Мои дела идут хорошо, вчера получила факс от Регины – похоже, выставка начнется в Лос-Анджелесе, а затем будет путешествовать по Штатам. Когда Регина была в Праге, я набросала план, выслала тоже описания каждой работы Фридл, из тех, что Регина привезла мне из Америки в фотографиях, и описание документов, которые мы перевели с немецкого. Визенталь-центр во главе с директором опупели, получив подробную документацию, и теперь 21-го у них совещание в Нью-Йорке по поводу проекта. Регина стребовала с Центра бумагу, что я являюсь куратором, а она – продюсером, она четко стоит на защите моего авторства, так что повезло, наконец, с человеком, который будет заниматься моими гонорарами, издательствами и прочим в Америке.

18 июня я лечу в Данию, последнее путешествие выставки, на пять дней, не больше. Затем, может быть, летом в Лос-Анджелес, хорошо бы с Сережей. Настроение у меня хорошее, иногда думаю, что стоит сесть и писать прозу, но это облачные грезы, нет времени, нет такого состояния, и нет веры в себя, как ни странно. Это ведь все очень относительно. Когда знаешь историю, конкретную, знаешь ее достаточно глубоко, можешь работать на основе конкретного материала, – вещи получаются, пока в моей работе с выставками и каталогами не было осечек – здесь я свою силу знаю. А с прозой – непонятно, видимо, у меня нет своего языка пока. В дизайне (конструировании пространства) – есть, люди, которые видят мои выставки, угадывают, – это почерк Лены. Видно по тому, как я устанавливаю объекты в пространстве, а вот как я расставляю слова на бумаге – видимо, еще не совсем понятно. Это не жалоба, а просто мысли на будущее.

‹…› Детишкес в порядке, Федя опять в колебаниях, Манька не хочет знаться с математикой, а хочет радостей и красивых одежд. Без меня тут кое-что рисовала, неплохо. Сережа весь по уши в работе, скоро выборы, и много всяких встреч, корреспондентов, народу всякого и просто переводов.

История с твоим сердцем меня очень пугает – неужели ты не можешь курить меньше!!!!!!!!!!!!!!!!! У тебя забиты сосуды, и от этого все так тяжело. Я сама не могу бросить курить, но все-таки стараюсь курить меньше, прошу тебя, раз ты не хочешь лечиться и делать что-то кардинальное, хотя бы сократи сигареты!