Имя ветра

– Знаю я, знаете вы. Этого обычно хватает, чтобы создать между нами надежные рабочие отношения.

– А как насчет «необычно»? – спросил я. – Что, если я не отдам вам долг в конце четверти? Что тогда?

Она развела руками и небрежно пожала плечами:

– Ну, придумаем что-нибудь вместе. Мы же разумные люди! Может быть, вы на меня поработаете. Тайну какую-нибудь откроете. Услугу какую-нибудь окажете…

Она улыбнулась и смерила меня долгим липким взглядом, рассмеявшись при виде моего смущения.

– Ну а если дойдет до худшего и вы совсем уж откажетесь сотрудничать, тогда я, возможно, кому-нибудь вашу кровь продам, чтобы покрыть расходы. Враги-то у всякого есть! – Она небрежно пожала плечами. – Но до этого у меня никогда еще не доходило. Обычно простой угрозы достаточно, чтобы люди вели себя как следует.

Она посмотрела на выражение моего лица, и ее расправленные плечи слегка поникли.

– Послушай, парень, – мягко сказала она, – ты же явился сюда, рассчитывая встретить гелета с бычьей шеей и ссаженными костяшками. Ты готов был заключить сделку с человеком, способным разукрасить тебя во все двенадцать оттенков ада, если ты опоздаешь хоть на день. По-моему-то ведь лучше! Проще.

– Это безумие, – сказал я, вставая из-за стола. – Нет и нет.

Жизнерадостное выражение лица Деви исчезло.

– Возьми себя в руки! – сказала она, явно начиная выходить из себя. – Ты будто деревенский мужик, уверенный, что я собираюсь купить его душу! Это всего лишь несколько капель крови, для того чтобы я имела возможность не терять тебя из виду. Вместо залога. – Она сделала обеими руками успокаивающий жест, словно приглаживая воздух: – Ну ладно, давай так. Я, так и быть, разрешу тебе взять взаймы половину установленного минимума. – Она выжидательно посмотрела на меня. – Два таланта. Идет?

– Нет, – ответил я. – Извини, что заставил тебя впустую потратить время, но я на это не пойду. А других гелетов в городе нет?

– Есть, конечно, – холодно ответила она. – Но я не склонна делиться подобными сведениями.

Она вопросительно склонила голову.

– Кстати, сегодня же возжиганье, не так ли? То есть плату ты должен внести завтра, до полудня?

– Ничего, уж добуду как-нибудь! – отрезал я.

– Добудешь, добудешь, ты же такой умный мальчик! – Деви помахала мне обратной стороной кисти, приказывая убираться. – Скатертью дорожка! Через два месяца еще помянешь добрым словом бедную Деви, когда какой-нибудь мордоворот вышибет твои белые зубки!

Уйдя от Деви, я принялся бродить по улицам Имре, раздраженный и встревоженный, пытаясь привести в порядок свои мысли и придумать, как решить свою проблему.

У меня были неплохие шансы выплатить заем в два таланта. Я надеялся в ближайшее время добиться более высокого положения в фактной. А как только мне разрешат изготовлять собственные изделия, я начну зарабатывать приличные деньги. Главным было зацепиться в университете. Это был вопрос времени.

Вот что я брал взаймы на самом деле: время. Еще одну четверть. Кто знает, какие возможности могут мне представиться в ближайшие два месяца?

Но, как я ни пытался себя убедить, я знал правду. Это была скверная идея. Это означало напрашиваться на неприятности. Нет, лучше запихать свою гордость подальше и узнать, не смогут ли Вил, Сим или Совой одолжить мне эти необходимые восемь йот. Я вздохнул, мысленно готовясь к тому, что ночевать мне придется на улице, а питаться тем, что удастся раздобыть. Ну, по крайней мере, хуже, чем в Тарбеане, уже не будет.

Я как раз собирался отправиться обратно в университет, когда ноги пронесли меня мимо витрины ломбарда. И пальцы у меня снова заныли…

– Сколько стоит та семиструнная лютня? – спросил я. И по сей день не помню, как я вошел в тот ломбард.

– Ровно четыре таланта! – жизнерадостно ответил мне хозяин. То ли новичок, то ли пьян. Ломбардщики никогда не бывают жизнерадостными, даже в богатых городах вроде Имре.

– А-а… – сказал я, не трудясь скрыть своего разочарования. – А посмотреть можно?

Он протянул мне лютню. Смотреть там было особо не на что. Дерево неровное, лак грубый и поцарапанный. Порожки ладов на ней были из кишок и отчаянно нуждались в замене, но, впрочем, это и не важно, я все равно играл, не глядя на лады. Корпус палисандровый – значит, звук не особо нежный. Но зато, с другой стороны, палисандровый корпус лучше слышно в переполненном трактире, он без труда перекроет болтовню собутыльников. Я постучал по корпусу пальцем, лютня откликнулась звучным гулом. Прочная, но не красивая. Я принялся настраивать ее – только ради того, чтобы подержать ее в руках подольше.

– Я мог бы скостить до трех и пяти, – предложил человек за прилавком.

Я насторожил уши: в его тоне слышалось отчаяние. Мне пришло в голову, что в городе, населенном аристократами и преуспевающими музыкантами, корявенькую, подержанную лютню продать не так-то просто. Я покачал головой:

– Струны-то старые!

По правде говоря, струны были нормальные, но я понадеялся, что он в этом не разбирается.

– Ну, что да, то да, – сказал он, убедив меня в своем невежестве, – но струны-то и купить недорого…