Имя ветра

– Она меня и самого сильно приложила, когда я в первый раз ее услышал, – честно сознался я. – Мои родители исполняли эту песню на средьзимье, когда мне было девять лет, и я потом два часа не мог в себя прийти. Пришлось даже убрать мою роль из «Свинопаса и соловья», я был не в состоянии выйти на сцену.

Симмон кивнул и сделал жест, который, по-видимому, должен был означать, что с ним все в порядке, только он некоторое время не сможет разговаривать, и я могу продолжать заниматься своими делами.

Я перевел взгляд на Вилема.

– Я просто забыл, что она так действует на некоторых людей, – неуклюже объяснил я.

– Я бы рекомендовал выпить скаттена, – отрубил Вилем. – Хвостореза, ежели вам угодно использовать вульгарные выражения. Но я смутно припоминаю, как ты обещал, что мы утонем в хвосторезе, если ты получишь «дудочки». Должен тебя предупредить, однако, что я неплохо плаваю.

Я услышал у себя за спиной хмыканье Станхиона:

– Это и есть твои друзья-некастраты, а?

Симмон настолько изумился, что его назвали «некастратом», что несколько пришел в себя и утер нос рукавом.

– Вилем, Симмон, это Станхион.

Симмон кивнул. Вилем отвесил легкий, сдержанный поклон.

– Станхион, нельзя ли нам сесть поближе к стойке? Я обещал их угостить.

– Не угостить, а напоить! – поправил Вилем.

– Простите, напоить, – поправился я. – Если бы не они, меня бы тут не было.

– Ага! – ухмыльнулся Станхион. – Покровители, значит! Вас понял.

Победная кружка оказалась точно такой же, как и утешительная. Она уже ждала меня, когда Станхион наконец провел нас через толпу к нашим новым местам у стойки. Он даже настоял на том, чтобы самому угостить скаттеном Симмона и Вилема, говоря, что покровители тоже имеют право воспользоваться плодами победы. Я от души его поблагодарил: в моем тощем кошельке давно уже показалось дно.

Пока мы ждали их напитки, я попытался было с любопытством заглянуть в свою кружку и обнаружил, что, чтобы сделать это, сидя у стойки, мне придется встать с табурета.

– Метеглин, – уведомил меня Станхион. – Сперва попробуй, благодарить можешь после. Там, откуда я родом, говорят, что таким напитком мертвого поднять можно.

Я приподнял воображаемую шляпу:

– За ваше здоровье!

– За вас и все ваше семейство! – вежливо ответил он.

Я пригубил напиток из высокой кружки, чтобы дать себе возможность собраться с мыслями, и обнаружил у себя во рту нечто восхитительное: прохладный весенний мед, гвоздика, кардамон, корица, виноградный сок, печеное яблоко, сладкая груша и чистая родниковая вода, все сразу. Это все, что я могу сказать о метеглине. Если вы его ни разу не пробовали, тогда прошу прощения: описать его как следует я все равно не сумею. Ну, а если пробовали, вам и напоминать незачем, что это такое.

Я с облегчением увидел, что хвосторез подали в сравнительно небольших стаканчиках – и Станхиону тоже. Если бы моим друзьям налили по большой кружке черного вина, мне пришлось бы везти их на тот берег в тачке.

– За Савиена! – провозгласил Вилем.

– Да-да! – откликнулся Станхион, поднимая свой собственный стакан.

– За Савиена… – выдавил Симмон. Его голос звучал, как сдавленное рыдание.

– И Алойну! – закончил я, и чокнулся с ними своей здоровенной кружкой.

Станхион опрокинул свой скаттен с такой небрежностью, что у меня аж глаза заслезились.

– Ну-с, – сказал он, – прежде чем я оставлю вас купаться в восхищении ваших друзей, я не могу не спросить: где вы так научились? Играть без одной струны, в смысле?

Я немного поразмыслил:

– Вам короткую версию или полную?

– Пока что могу обойтись короткой.

Я улыбнулся:

– Ну, в таком случае – просто так вышло. – Я сделал небрежный жест, словно отметая что-то в сторону. – Наследие моей погибшей юности!

Станхион смерил меня пристальным, смеющимся взглядом:

– Ну что ж, что просил, то и получил! В следующий раз расскажете полную версию. – Он вздохнул и окинул зал взглядом. Золотая серьга качнулась и сверкнула у него в ухе. – Пойду пообщаюсь с народом. Постараюсь не дать им накинуться на тебя всем разом.

Я с облегчением улыбнулся:

– Спасибо, сэр!

Он покачал головой и махнул рукой кому-то, стоявшему за стойкой. Ему проворно подали его кружку.

– До сих пор твое «сэр» было уместно и кстати. А теперь просто «Станхион».

Он снова взглянул в мою сторону. Я улыбнулся и кивнул.

– Ну а тебя как звать?

– Квоут, – ответил я. – Просто Квоут.

– За «просто Квоута»! – Вилем приподнял стакан в мой адрес.

– И Алойну! – добавил Симмон и тихо заплакал, уткнувшись в сгиб локтя.

Граф Трепе подошел ко мне одним из первых. Вблизи он выглядел ниже ростом и старше. Но глаза у него, когда он заговорил о моем выступлении, были ясные и смеющиеся.