Имя ветра

С тех пор как мы расстались, я все лелеял в потаенной глубине души глупые, нежные мысли о Денне. Я думал съездить в Анилен и отыскать ее там, о том, как снова случайно повстречаю ее на дороге, о том, как она приедет и отыщет меня в университете. Но глубоко внутри себя я понимал, что все эти мысли – попросту ребяческие фантазии. Я знал правду. Я ее больше никогда не увижу.

Но вот я ее увидел – и оказался совершенно не готов к этому. Да вспомнит ли она меня вообще, неуклюжего мальчишку, с которым была знакома всего несколько дней, и так давно?

Денна была в каких-то десяти футах от меня, когда она, наконец, подняла глаза и увидела меня. Лицо ее просияло, как будто внутри свечку зажгли, и она вся засветилась этим внутренним светом. Она бросилась ко мне, преодолев разделявшее нас расстояние тремя стремительными, восторженными шагами.

Какой-то миг казалось, будто она бросится прямо мне в объятия, однако в последний момент Денна приостановилась и бросила взгляд на сидящих вокруг людей. И за полшага сумела преобразить свой восторженный, безоглядный порыв в чопорное приветствие на расстоянии вытянутой руки. Это было проделано с большим изяществом, но все равно ей пришлось протянуть руку и упереться мне в грудь, чтобы не налететь на меня с разгону.

Она улыбнулась мне. Теплой, нежной, застенчивой улыбкой, похожей на раскрывающийся бутон. Улыбка была дружеская, искренняя, немного смущенная. Когда она мне улыбнулась, я почувствовал…

Честно говоря, даже не знаю, как бы это описать. Солгать было бы проще. Я мог бы обворовать сотню других историй и поведать вам ложь, такую привычную, что вы бы проглотили ее, не разжевывая. Я мог бы сказать, что колени у меня подогнулись. Что у меня перехватило дыхание. Но все это была бы неправда. Сердце у меня не забилось, не остановилось, не затрепетало. Это все бывает только в историях. Глупости. Преувеличение. Вздор. Однако…

Выйдите на улицу в начале зимы, после первых настоящих заморозков. Отыщите пруд, затянутый льдом, свежим, чистым, прозрачным, как стекло. У самого берега лед вас выдержит. Проскользите подальше. Еще дальше. И в конце концов вы обнаружите место, где лед еле-еле выдерживает ваш вес. И вот там-то вы почувствуете то, что почувствовал я. Лед растрескается у вас под ногами. Посмотрите вниз – и увидите, как по льду, точно безумные, замысловатые паутинки, разбегаются белые трещинки. Все это совершенно бесшумно, но подошвами ног вы ощутите внезапную резкую вибрацию.

Вот что произошло, когда Денна мне улыбнулась. Я не хочу сказать, будто я себя почувствовал так, словно стою на ломком льду, который вот-вот подо мной провалится. Нет. Я чувствовал себя самим этим льдом, внезапно расколовшимся, с трещинками, разбегающимися от того места, где она коснулась моей груди. Единственная причина, почему я остался целым, – это потому, что тысячи осколков, на которые я разбился, все еще держались вместе. А стоило бы мне шевельнуться – и я бы разлетелся вдребезги.

Возможно, достаточно будет сказать, что улыбка застала меня врасплох. И, хотя это звучит как цитата из книжки, это очень близко к истине.

Слова всегда давались мне легко. Даже более того – я могу запросто высказать все, что у меня на душе, и от этого бывают крупные неприятности. Однако сейчас, рядом с Денной, я был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать. Я не мог бы вымолвить разумного слова даже под страхом смерти.

И тут, без раздумий, из меня поперли все придворные манеры, которые вбила в меня матушка. Я плавно протянул руку и взял выставленную вперед руку Денны так, будто она нарочно мне ее подала. Потом отступил на полшага назад и выполнил изысканный поклон на три четверти. При этом свободная моя рука подхватила край моего плаща и отвела его за спину. Это был лестный поклон, учтивый без смехотворной официозности, совершенно уместный в подобной обстановке.

А дальше что? Принято поцеловать руку, но какой именно поцелуй следует выбрать? В Атуре просто кивают, склонясь над рукой. Сильдийские дамы, вроде той дочери ростовщика, с которой я только что болтал, ожидают, что ты слегка коснешься костяшек и чмокнешь губами. В Модеге принято прижиматься губами к тыльной стороне своего собственного большого пальца.

Но мы были в Содружестве, и иностранного акцента у Денны я не заметил. Значит, просто поцеловать. Я мягко прижался губами к тыльной стороне ее кисти ровно на столько времени, сколько нужно, чтобы сделать быстрый вдох. Кожа у нее была теплая и смутно пахла вереском.

– К вашим услугам, моя леди, – сказал я, выпрямившись и отпустив ее руку. Я впервые в жизни понял истинный смысл подобного официального приветствия. Это сценарий, которому можно следовать, когда понятия не имеешь, что говорить.

– «Моя леди»? – эхом отозвалась Денна, слегка удивленная. – Ну, коли уж вы так настаиваете…

Она одной рукой прихватила подол платья и присела в небольшом реверансе. Ей каким-то образом удалось проделать это изящно, насмешливо и шутливо одновременно.

– Ваша леди!

Услышав ее голос, я понял, что мои подозрения верны. Это и была моя Алойна.