Имя ветра

– Пожалуй, это логично, – заметила Денна, наблюдая за дракком. – Он выдыхает пламя, а живет в лесу. Если бы у него не было в голове чего-то, что заставляет его гасить пламя, долго бы он не прожил.

– Наверное, поэтому он и явился сюда, – сказал я. – Костер наш увидел.

Понюхав и повалявшись так несколько минут, дракк вернулся к плоской россыпи углей, в которую теперь превратился наш костер. Несколько раз обошел вокруг него, потом зашел на костер и улегся. Я вздрогнул, но ящер только завозился, как наседка, устраивающаяся на яйцах. Вершина холма под нами была теперь совсем темной, ее озарял лишь бледный свет луны.

– И как это я про них никогда не слышала? – сказала Денна.

– Они очень редко встречаются, – сказал я. – Люди их, как правило, убивают, не понимая, что они относительно безобидны. А плодятся они довольно медленно. Вот этому, пожалуй, лет двести, и он достиг максимальных размеров. – Я с восхищением посмотрел вниз. – Ручаюсь, во всем мире наберется не больше пары сотен дракков такой величины!

Мы наблюдали за ним еще пару минут, но внизу все затихло. Денна зевнула так, что чуть челюсть себе не вывихнула:

– Боги, как же я устала! Ничто так не выматывает, как уверенность в собственной близкой смерти.

Она повернулась на спину, потом на бок, потом снова развернулась ко мне лицом, пытаясь устроиться поудобнее.

– Господи, как же тут холодно-то! – Ее заметно передернуло. – Теперь понимаю, отчего он разлегся на нашем костре!

– Можно слезть и взять одеяло, – предложил я.

Денна фыркнула:

– Нетушки!

И принялась дрожать, обняв себя руками за плечи.

– На, – я встал и снял плащ. – Закутайся. Не так много, но все-таки лучше голого камня. – Я протянул ей плащ. – Ты спи, а я покараулю и послежу, чтобы ты не свалилась.

Денна долго смотрела на меня, и я думал, что она примется отговариваться. Но она, помолчав, взяла плащ и закуталась в него.

– Да, господин Квоут, вы уж точно знаете, чем занять барышню!

– Погоди до завтра, – сказал я. – Я еще только начал!

Я тихо сидел на камне, пытаясь не дрожать, и в конце концов дыхание Денны сделалось ровным и глубоким. Я смотрел, как она спит, со счастливым спокойствием мальчишки, который понятия не имеет, какой он глупец и какие неожиданные трагедии принесет ему завтрашний день.

Глава 77 Утесы

Я проснулся, не помня, как заснул. Меня осторожно потрясла Денна.

– Ты только не делай резких движений, – сказала она. – Тут падать высоковато.

Я медленно распрямился. Почти каждая мышца моего тела жаловалась на вчерашнее обращение. Бедра и икры превратились в плотные ноющие комки.

Только тут я осознал, что мой плащ снова на мне.

– Я тебя разбудил, да? – спросил я у Денны. – Ничего не помню…

– Ну, отчасти, – сказала Денна. – Ты задрых и свалился прямо на меня. Я давай браниться, а ты даже веком не дернул…

Денна осеклась, глядя, как я медленно поднимаюсь на ноги.

– Господи помилуй, ты прямо как артритный дедушка!

– Ну, ты же знаешь, как это бывает, – сказал я. – С утра все колом стоит…

Она ухмыльнулась:

– У нас, женского пола, таких проблем, как правило, не бывает! – И тут же посерьезнела, глядя на меня. – Ты не шутишь, что ли?

– Да я вчера верхом проехал миль шестьдесят, прежде чем с тобой повстречался, – объяснил я. – А я к такому не привычен на самом деле. И еще о камень долбанулся довольно сильно, когда прыгал вчера.

– Ты разбился?!

– Ага, – сказал я. – Буквально весь разбит.

– Ох! – воскликнула она, закрыв рот руками. – Твои прекрасные руки!

Я посмотрел на свои руки и понял, что она имеет в виду. Очевидно, я довольно сильно их ободрал вчера, в своих отчаянных попытках вскарабкаться на серовик. Кончики пальцев почти не пострадали, благодаря мозолям от струн, а вот костяшки были ссажены начисто, и покрыты запекшейся кровью. Но у меня так болело везде, что на это я и внимания не обратил.

При виде рук у меня засосало под ложечкой, однако, пошевелив пальцами, я понял, что руки просто сильно ободраны, но всерьез не пострадали. Будучи музыкантом, я всегда боялся, что у меня с руками что-нибудь случится, а работа артефактора эти опасения удвоила.

– Да нет, это только выглядит страшно, – сказал я. – А давно дракк-то ушел?

– Не меньше пары часов назад. Он убрел прочь вскоре после того, как солнце встало.

Я посмотрел вниз с высоты серовиковой арки. Вчера вечером вершина холма представляла собой сплошной ковер зеленой травы. Наутро она выглядела, как поле брани. Трава местами вытоптана, местами сожжена до стерни. Там, где ящер катался или ерзал по дерну своей массивной тушей, остались глубокие борозды.

Спуститься с серовика оказалось куда сложнее, чем забраться наверх. Вершина арки была футах в двенадцати от земли, прыгать высоковато. В другое время я бы, может, и не стал об этом беспокоиться, но сейчас, разбитый и окоченевший, я опасался неудачно приземлиться и подвернуть ногу.