Имитация науки. Полемические заметки

«Таким образом, актуальность настоящего исследования обусловлена наметившимся в современном гуманитарном знании интересом к исследованию дискурса субъективности как вида социальной практики» (с. 7).

Не станем вдаваться в вопрос о том, является ли дискурс (т. е. обсуждение) того или иного вопроса видом социальной практики. Здесь существенно другое: автор выводит актуальность проблемы из «наметившегося интереса» к ней. Детская ошибка! Дело обстоит как раз наоборот: интерес к вопросу есть свидетельство того, что этот вопрос назрел в самой социальной действительности, что его ставит перед обществом практика. Так, интерес к механизмам функционирования экономики солидарного типа (т. е. экономики, основанной на кооперации трудовых усилий) возрос тогда, когда стал буксовать механизм рыночной конкуренции. Автор ставит действительное отношение с ног на голову, что типично для аспирантов первого года обучения, но непростительно для претендентов на докторскую степень.

Предмет

Краткое сообщение о предмете исследования содержится в заголовке. Название работы настраивает нас на то, что автор намерен нам поведать о том, как русская интеллигенция внешне выражала (т. е. репрезентировала) свою субъективность. Причем не вся интеллигенция, а только та, которая жила в XIX в. Возникает закономерный вопрос: почему именно в этом веке? Если следовать определению автора, то интеллигенция – это «социальная группа интеллектуалов, выполняющих социальную функцию производителей дискурсов и основывающих свой статус на капитале образования и знания» (с. 16). Автор до этого отмечает, что такая группа характерна для Модерна. Но это уточнение не спасает дела. Дело в том, что такие «производители и операторы дискурса, основывающие свой статус на капитале образования и знания», существуют в любом сложно устроенном обществе. Разве старец Филофей не был «производителем и оператором дискурса»? Или, например, Иосиф Волоцкий? А М. В. Ломоносов? Почему автор обратился к творчеству людей, живших именно в XIX в.? Чем этот век столь замечателен? Ответа на этот вопрос мы не находим. Но и это еще не всё. Век – это отрезок физического, а не исторического времени. В XIX век Россия вступила, будучи страной, где людей можно было продать или проиграть в карты, страной, сильно отстававшей в своем экономическом, технологическом, политическом, социальном и культурном развитии от передовых стран того времени. Реформы Александра II запустили процесс капиталистического прогресса, что в принципе открывало перед Россией перспективу преодоления цивилизационного разрыва между ней и Западом. Но к концу века эта задача так и не была решена, и это привело впоследствии к Русской революции, которая продолжалась три десятилетия (с 1905 по 1936 г.). Таким образом, вырывая XIX в. из общей исторической связи, автор демонстрирует субъективность далеко не лучшего сорта.

Но и это не всё. Ознакомление с текстом работы убеждает нас в том, что для А. А. Иванова XIX в. начинается в тридцатые годы, а заканчивается в шестидесятые. О том, что в остальные десятилетия этого века в России весьма активно разворачивался «дискурс субъективности», автор по совершенно неведомой причине умалчивает.

В итоге за пределами его рассуждений остались такие «производители и операторы дискурса», как Л. Н. Толстой, К. Н. Леонтьев, К. П. Победоносцев, М. Н. Катков. И даже А. С. Пушкин фигурирует в работе лишь косвенно, через упоминание в других источниках.

Следует также иметь в виду, что понятие «интеллигенция» имеет собирательный смысл, а речь в диссертации идет не об интеллигенции как группе, а об отдельных ее представителях – тех, которые по какой-то труднообъяснимой причине интересны автору.

Недостаточная языковая чуткость автора не позволила ему уловить, что вынесенное в заголовок слово «субъективность» имеет два смысла: субъективность как индивидуальность, особенность личности и субъективность как пристрастность, необъективность, идейная ангажированность. На наш взгляд, такие вещи недопустимы в серьезном научном тексте.

Итак, автор дезинформирует читателя. Фактически речь в диссертации ведется не о русской интеллигенции XIX в., а об отдельных русских интеллигентах, творивших в 30-е – 60-е гг. этого века. Правомерность экстраполяции сделанных при этом обобщений на всю русскую интеллигенцию всего XIX в. не доказана, более того, автор не видит и необходимости такого доказательства.

Методология

Относительно нее в диссертации сделано два заявления. Первое: