Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Документ «О разделе империи» (Partitio) был разработан на основе обстоятельного анализа византийского земельного кадастра и базы налогообложения, на которые наложилось западное понятие о ленном землевладении. Рыцарский фьеф должен был обеспечивать доход в 300 ливров и покрывать расходы на военную службу. Крестоносцы получали наделы в соответствии со значимостью своих отрядов. Наиболее влиятельные военачальники получали до 200 земельных единиц и высокие титулы. Новоиспеченные короли, князья и герцоги в свою очередь раздавали фьефы своим баронам, а те передавали их вассалам (рыцарям или простым воинам). Некоторые крестоносцы оказывались в двойном или даже тройном феодальном подчинении: они должны были повиноваться своему сюзерену на родине и в то же время латинскому императору, а порой еще какому-нибудь крупному сеньору империи. Феодальную иерархию перенесли на старинные византийские фемы (провинции, управляемые стратегами). Византия всегда была централизованным государством, хотя в конце XI в. появились первые признаки феодализации. Латинская империя, напротив, изначально строилась по феодальной модели, подразумевающей децентрализацию.

Император управлял государством из Константинополя при поддержке своего двора, гораздо более скромного по сравнению с византийским. Он раздавал звания и посты латинянам, вводил должности по западному образцу. Вскоре в Латинской империи появились коннетабль, казначей, великий кравчий и маршал (им стал хронист Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани). Чиновники, бароны и подеста[239] (представитель Венеции) входили в совет, но последнее слово всегда оставалось за императором. Вводились феодальные обычаи, а с 1217 г. закладывались основы общего права. Вместе с этим с Запада на Восток передавались практики придворной жизни: появились церемонии посвящения в рыцари, турниры, поединки, развивалась куртуазная литература. Папа даже сравнивал Морею с Францией (quasi nova Francia).

Церковные институты в Латинской империи были также созданы по западному образцу. Для папы взятие Константинополя было удобным поводом к объединению Восточной и Западной церквей. В 1204 г. был избран венецианский патриарх-католик, а остальные епископские кафедры переданы латинянам. Религиозные братства заняли византийские монастыри, так, например, цистерцианцы расположились в Дафни, неподалеку от Афин. Кроме того, императоры закладывали новые обители, такие как цистерцианское аббатство Сент-Мари-де-Перхейо в Константинополе. Военно-монашеским орденам дали земли на греческих территориях, а нищенствующие ордена смогли открыть на них новые монастыри. Тем не менее византийские структуры не могли полностью раствориться. Некоторые византийские епископы, как, например, епископ Эвбеи или Негропонта, принесли клятву верности латинскому императору. На местном уровне оставалось немало греческих прелатов, в особенности в сельской местности, а в некоторых церквах, в том числе в соборе Святой Софии, служило латино-греческое духовенство. Монахов Афона подчинили напрямую папе, сохранившему за ними особые привилегии. Однако греки были очень привязаны к своей Церкви, и взятие Константинополя лишь обострило разрыв между Востоком и Западом. Византийский клир, к разочарованию папы Иннокентия III, отказывался признать верховенство римского понтифика. Таким образом, в Латинской империи сосуществовали Западная церковь, на которую была возложена забота о латинянах, живших в основном в городах, и Греческая церковь, которой оставались верны подавляющее большинство византийцев.

Устанавливая новые правила, франки должны были считаться с местными реалиями и поддерживать многие византийские институты. Давид Якоби показал, что существовала очевидная преемственность между Византией и Латинской империей в административном, фискальном и юридическом отношениях[240]. Службы, отвечающие за составление фискальных кадастров, остались на своих местах, так что сеньоры вскоре начали получать земельный налог. Городские привилегии, социальное устройство и правовые практики были по большей части сохранены. Уничтожив эти институты, императоры отвратили бы от себя население; напротив, опершись на них, они получали доступ к многочисленным ресурсам. Таким образом, Латинская империя оказалась на стыке греческого и латинского миров.