Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Потапов нашел в Ойротии именно те свидетельства, какие хотел найти: что «классовые враги» стоят на пути прогресса. В официальном отчете, опубликованном в 1932 году, он подтвердил, что коллективизация еще не покончила с родовыми пережитками. Как отмечал Потапов, «колхозники прекрасно знают о своей родовой принадлежности» и «родовые деления знают даже трехлетние ребятишки». Он привел несколько примеров господства «родовой организации труда» вопреки попыткам рационализировать труд. В одном колхозе агрономы разделили колхозников на сенозаготовительные бригады, но как только агрономы уехали, «о бригадной форме работы… речи не было» – колхозники ушли из бригад и реорганизовались по родовому признаку. По словам Потапова, в этом колхозе, как и в других родовых колхозах, уровень трудовой этики в целом был низок: колхозники «отдых устраивают каждую пятидневку», тогда как в колхозах, не подверженных родовому влиянию, «работали без перерыва по 10, по 15 дней». Вину Потапов возлагал на мулл, родовую знать и других классовых врагов. Он отмечал, что «20-летний парень» был назначен председателем, поскольку он «единственный в этом колхозе грамотный». Но фактически молодой человек подчинялся старейшинам своего рода[966].

Все победы и поражения коллективизации в Ойротии Потапов описывал в марксистско-ленинских терминах, настаивая, что «строительство алтайских национальных колхозов происходит в обстановке обостренной классовой борьбы» и что «недооценка этого обстоятельства неизбежно привела бы к грубейшим и вреднейшим политическим ошибкам». Он критиковал прежние этнографические работы об этом регионе, авторы которых во всем винили притеснение народов Западной Сибири русскими эксплуататорами, но замалчивали «факт классового расслоения» среди самих коренных жителей. Он отмечал, что, основываясь на одной научной литературе, которая «ничего не говорит о существовании классов в алтайском обществе», невозможно ни распознать реально идущую классовую борьбу в регионе, ни понять важность «ликвидации кулачества как класса». Потапов подтвердил официальную позицию советской власти, что в Ойротии существуют кулаки из числа коренных жителей и что классовая борьба среди местного населения будет в эпоху строительства социализма только усиливаться. Он предупреждал: «Недавние эксплуататоры, теперь потерявшие почву для своей деятельности, не складывают оружия. Они всячески стараются пролезть в колхоз и развалить его внутри… Если не удается пролезть в колхоз самим, действуют через своих ставленников, через родственников, сородичей»[967]. Всего несколькими фразами Потапов отмежевался от этнографов старшего поколения и подвел научную основу под конфискацию имущества и арест значительной части ойротского населения.

Опубликованный отчет Бурят-Монгольской экспедиции тоже подтвердил официальные положения, в данном случае о физической полноценности метисов. Как в нем отмечалось, данные, собранные экспедицией, – что одни и те же физические упражнения вызывают схожие эффекты у бурятов, русских и бурятско-русских метисов – позволяли категорически отвергнуть аргументы о физической слабости людей смешанной расы. Также подчеркивались выводы исследователей, что не раса, а «социальные условия» сильнее всего влияют на физическое развитие – как они и повлияли на рост, вес и физическую силу индивидов во всех трех группах. Судя по антропологическим и этнографическим данным из сельской местности, дети от бурятско-русских браков, выросшие в благоприятных гигиенических условиях и хорошо питавшиеся, развивались не хуже, а иногда и лучше, чем дети в моноэтнических (бурятских или русских) семьях[968]. Обсуждались в отчете и некоторые неудачи экспедиции, признавалось, что не все шло по плану. По словам антропологов, «кулацкая часть населения» распространяла слухи: сначала, что исследователи – слуги Антихриста, а затем – что они пытаются определить, «у кого русская кровь», чтобы впоследствии государство выгнало таких людей из Бурятии. Из-за этих слухов часть местного населения полностью отказалась сотрудничать с экспедицией. Другие истолковали интерес антропологов к их крови как свидетельство или доказательство того, что народность – биологическая черта, легко определимая по крови. Ирония этой ситуации не укрылась от внимания исследователей[969].

ВРОЖДЕННОЕ, ПРИОБРЕТЕННОЕ И КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ