Читаем Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза полностью

По утверждению Бромлея, советский опыт показал, что процесс роста этносов еще сильнее ускорился при социализме. Кроме того, при социализме, в отличие от капитализма, процессы ассимиляции и консолидации естественны и не принудительны. Во-первых, в «переходный период строительства социализма» произошло постепенное «исчезновение антагонизма классов», а вместе с этим и трансформация «капиталистических наций» в «социалистические». Во-вторых, построение социализма с его унифицированной хозяйственной системой, высоким уровнем культурного обмена и социальной гомогенизацией облегчило процесс дальнейшего слияния наций. Бромлей описывал, как построение социализма в СССР в 1936 году повлекло ассимиляцию десятков этнографических групп родственными нациями. Он объяснял, что, например, сету «сливаются» с остальными эстонцами, латгальцы – с латышами, а камчадалы и кержаки – с русскими[1179]. В тот же период малые народности консолидировались в крупные нации, как отмечал Бромлей, указывая на объединение мишарей, кряшен и нагайбаков в татарскую нацию[1180]. Согласно Бромлею, феномен роста этносов отразился во всесоюзных переписях. Он делал вывод, что «отсутствие» в переписях 1939 и 1959 годов десятков национальностей, записанных в переписи 1926 года (таких, как мишари, латгальцы и камчадалы), «непосредственно связано с результатами» этнической ассимиляции и консолидации – и свидетельствует о революционном прогрессе[1181].

Но каким образом создание крупных и более развитых наций ведет к интернационализму? Бромлей, подобно Трайнину и другим ученым послевоенной эпохи, настаивал, что те же экономические и социальные процессы, которые содействовали формированию социалистических наций, помогают и слиянию этих наций в советский народ. Он заключал тем, что русский язык, «язык межнационального общения» в СССР, играет в этом процессе решающую роль, позволяя заниматься совместной экономической и политической деятельностью и создавать общесоветскую культуру[1182]. По сути, Бромлей описывал процесс двойной ассимиляции. Он утверждал, что для дальнейшего развития в этом направлении всем народам СССР важно знать свои собственные национальные истории, поскольку знание своих «корней» нужно для того, чтобы считаться нацией, и влияет на «внутреннюю сплоченность». В то же время каждой социалистической нации очень важно глубоко ощущать свою собственную роль в революции и свое место в советской общности[1183]. Бромлей отрицал «беспочвенные» заявления «западных советологов», что распространение русского языка в СССР и Восточной Европе и культурная интеграция социалистических наций в советскую общность являются процессами русификации. Он настаивал: советская культура отражает успехи всех социалистических наций, эти нации продолжают использовать свои собственные национальные языки и творить свои собственные национальные культуры на своих национальных территориях[1184].

В эпоху Брежнева концептуальной работой по изображению слияния социалистических наций в советский народ занимались в основном социологи. Этнографы прослеживали происхождение каждой социалистической нации, а социологи прокладывали курс в коммунистическое будущее[1185]. «Ленинская идея интернационализма» основывалась на «объективном социологическом законе развития наций», как утверждали социологи и другие эксперты на проходившей в 1968 году конференции, посвященной теме советского народа[1186]. Согласно этому закону, при социализме, по мере стирания национальных и классовых антагонизмов, развитые социалистические нации становятся все более похожи друг на друга благодаря естественному процессу «взаимной ассимиляции» или «слияния». Эти эксперты считали, что слияние социалистических наций отличается и от «односторонней ассимиляции», и от консолидации наций. Социалистические нации СССР не «растворяются» в советском народе, и «советско-русская нация» не «поглощает» другие. Каждая социалистическая нация «заимствует элементы» у всех остальных и в результате начинает проявлять сочетание своих собственных признаков и признаков всего советского народа[1187].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука