Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Еще больше осложняло в перспективе переписную регистрацию то, что, как объясняли этнографы, не все ответы на вопрос о национальности будут приемлемы. Возьмем, к примеру, термин «тептярь». Золотарёв в своих инструкциях для счетчиков в Башкирии утверждал, что тептяри не народ, а арендаторы земли у башкир[392]. Другой пример – термин «сарт». Зарубин и другие тюркологи утверждали, что этот термин описывает людей определенной хозяйственной ориентации, а не национальность или этнографическую группу и потому является неподходящим ответом на вопрос переписи. Тем не менее этнографы предсказывали, что «будет много случаев, когда население назовет себя сартами» «в отдельных случаях или в целых районах». Зарубин рекомендовал счетчикам регистрировать самоидентифицированных сартов, говорящих по-узбекски, узбеками, а «в скобках помещать название „сарт“, в качестве дополнительного»[393]. Вопросы о тептярях и сартах приводили к ожесточенным спорам. Представители других национальностей старались приписать тептярей и сартов к себе, чтобы укрепить свои права на земли, населенные самоидентифицированными представителями данных групп[394].

В начале 1926 года Семёнов-Тян-Шанский скомпоновал все эти материалы в черновую версию «Инструкций для регистрации национальности во Всесоюзной переписи 1926 года»[395]. Копии циркулировали среди этнографов, статистиков и чиновников Советского Союза и служили предметом межведомственных дискуссий. Инструкции требовали от счетчиков «обязательно спрашивать, как называет самого себя в отношении национальности данное лицо… и точно записать это показание». Чтобы удостовериться, что ответы записаны «с научной точки зрения… с достаточной точностью», счетчикам рекомендовалось справляться в дополнительных материалах и инструкциях, подготовленных этнографами[396]. Инструкции не объясняли детально, имеют ли право счетчики изменять ответы респондентов в случае, если после обращения к дополнительным материалам будет решено, что эти ответы неточны. Семёнов-Тян-Шанский, со своей стороны, видимо, представлял перепись как диалог, в котором счетчик, знающий местные условия и пользующийся доверием местного населения, будет помогать респондентам определять их «истинную» национальную идентичность. Также в помощь счетчикам этнографы КИПС составили черновые списки народностей для разных регионов Советского Союза. Предполагалось, что эти списки помогут счетчикам и статистикам оценить, приемлемы ли ответы на вопрос о национальности[397]. Для облегчения этой работы этнографы сотрудничали с экспертами и администраторами по всему Советскому Союзу.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ УСЛОВИЙ ПЕРЕПИСИ

Подготовка к Всесоюзной переписи включала в себя обмен корреспонденцией внутри обширной сети учреждений[398]. С января 1924 года по декабрь 1926‐го КИПС постоянно переписывалась со статистиками действовавшей в составе ЦСУ Комиссии по проведению Всесоюзной переписи населения 1926 года, чиновниками Совета Национальностей и ЦИК, экономистами Госплана, партийными и государственными функционерами в Москве и регионах и этнографами Московского государственного университета. Партийные руководители неизменно были в курсе всех дел. Валериан Осинский, кандидат в члены Центрального комитета Коммунистической партии и глава ЦСУ, служил важным посредником между экспертами и партийными руководителями, делая доклады о переписи на заседаниях Политбюро и ЦК[399]. Кроме того, Комиссия по проведению Всесоюзной переписи посылала протоколы своих заседаний напрямую Сталину, Алексею Рыкову и Валериану Куйбышеву[400]. Горы записок и отчетов свидетельствуют об усилиях разных учреждений выработать общий язык[401]. Из этих документов также видно, в каких пунктах партийные и государственные руководители отвергали рекомендации этнографов и статистиков.