Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Вопрос русификации имел крайне важное политическое значение, с точки зрения режима, провозглашавшего «освободительную национальную политику». Многие из чиновников и экспертов, участвовавших в обсуждениях переписи, разделяли с Максимовым нежелание опираться на «национальное происхождение», но также отвергали идею, что все формы ассимиляции одинаковы. В частности, они считали, что (предположительно насильственная) русификация или украинизация отсталых национальностей качественно отлична от (предположительно естественной) ассимиляции доминирующей национальности, такой как украинцы. Этнографы КИПС вплотную столкнулись с проблемой русификации в попытках разобраться в «мещеряцко-мишарском вопросе». Мещеряки и мишари в Башкирии происходили от мещеры, подгруппы мордовского населения, испытавшей на себе волжско-татарское влияние. Башкирские мещеряки при царском режиме подверглись лингвистической и культурной русификации, приняли русский язык и православие и называли себя русскими[423]. Мишари говорили на татарском языке и были мусульманами-суннитами. Вопрос стоял так: следует ли объединить обе группы, чтобы мещеряки могли «вернуть» свою утраченную идентичность? Или русскоязычные мещеряки – отдельная народность?[424] После долгих споров этнографы решили, что мещеряки – подгруппа мишарской народности, лишенная своей истинной идентичности посредством русификации. Во время переписи индивиды могли регистрироваться как мещеряки, но при сведении данных следовало причислять мещеряков к мишарям[425].

Под конец сентябрьского совещания 1926 года Комиссия по проведению Всесоюзной переписи все еще обсуждала тонкости переписного вопроса о национальности. Однако она все же приняла решение отредактировать рекомендованный КИПС вопрос и инструкции, внеся три крупные поправки. Во-первых, учитывая субъективность национальной самоидентификации, эксперты предложили поставить вопрос переписи так: «К какой народности опрашиваемый себя причисляет?» Во-вторых, чтобы гарантировать получение именно требуемой информации в ответ на вопрос, они рекомендовали проинструктировать счетчиков, что народность респондента «может и не совпадать» с его родным языком, гражданством и жительством в конкретной национальной республике или области и что народность не то же самое, что религия. В-третьих, эксперты постановили, что, «когда отвечающий затрудняется» с ответом на прямой вопрос о народности, счетчик должен задать дополнительные вопросы о его национальном (или родовом, или племенном) происхождении[426]. Этнографы КИПС уже готовили дополнительные вопросы для разных регионов.

«Список народностей СССР», как и сам переписной вопрос о национальности, вызвал оживленную дискуссию. В августе 1926 года КИПС направила черновик списка в ЦСУ, а то переслало его на отзыв Богданову, Максимову и местным экспертам[427]. Этот список, урезанный КИПС до примерно 200 названий (с первоначальных более чем 600), должен был иметь большое значение для населения. Лишь группы, вошедшие в список, могли официально быть признаны как национальности и получить права национальностей. Невошедшие должны были слиться с другими национальностями – и не только на бумаге. Черновики циркулировали среди местных экспертов и администраторов по всему Советскому Союзу, а затем вернулись в КИПС, исписанные комментариями и знаками вопроса. КИПС внесла поправки и отослала список обратно в ЦСУ; в ноябре Тимофей Семёнов из Комиссии по проведению Всесоюзной переписи поехал в Ленинград для работы совместно с КИПС над окончательной версией текста[428].

Протоколы ленинградского совещания говорят о тесном сотрудничестве между ЦСУ и КИПС[429]. Семёнов и этнографы КИПС совместно составили (почти) окончательную версию «Списка народностей СССР» и «Словарь народностей» с синонимами и местными названиями всех народностей[430]. Семёнов также попросил КИПС подготовить список иностранных национальностей, представленных в населении Советского Союза; данные об иностранцах не подлежали категоризации по народностям, но данные о советских гражданах иностранного происхождения – подлежали. Семёнов, со своей стороны, поделился с КИПС черновиками статистических бланков, предназначенных для сведения переписных данных о народности, родном языке и грамотности[431]. Кроме того, он сообщил КИПС о решении ЦСУ включить в перепись дополнительную анкету о домохозяйствах для негородских районов, в которой записывалась бы (помимо прочих данных) народность главы каждого домохозяйства, и пообещал предоставить КИПС копии заполненных анкет для ее работы над этнографическими картами[432].