Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Узбекские представители, напротив, настаивали, что перепись 1926 года – по которой большинство жителей спорных территорий оказались «узбеками» – более достоверна, чем прежние подсчеты населения[681]. Они признавали, что в данных 1926 года есть кое-какие ошибки, но заверяли, что они случайны, а кроме того, затронули обе стороны. «Не может же работник ЦСУ написать таджика узбеком и обратно, – заявил один из представителей узбекского руководства, Рустам Исламов. – У нас нет интеллигенции, которую можно было бы мобилизовать для этого дела»[682]. Исламов отметил, что счетчиками в Узбекистане работали русские студенты (не заинтересованные в узбекизации населения)[683]. По словам узбекских представителей, неверны были результаты как раз досоветских переписей, где данные о народности сводились на основе родного языка. Узбекский руководитель Ахун-Бабаев объяснил, что, хотя «Бухарский эмир был узбек», он стремился «таджикизировать население», так чтобы при его правлении по-таджикски говорили «везде». Поэтому то, что люди говорят на таджикском, еще не означает, что они таджики. Советская власть, по словам узбекских представителей, помогла исправить ошибки прошлого: люди, в прежних переписях зарегистрированные как таджики, «оказались узбеками»[684].

В ходе прений о спорных границах таджикские представители выдвигали исторические аргументы, а узбекские уделяли основное внимание современности. По словам таджикских представителей, таджики были «аборигенами» Самарканда, Сурхандарьи и Бухары, происходившими от древних иранских племен, и не ушли добровольно из этих районов – их «прогнали» из «всех этих хороших мест» сотни лет назад, когда узбекские завоеватели заставили таджиков уйти в горы, а тех, кто не ушел, «тюркизировали»[685]. Таджикская позиция основывалась на двух взаимосвязанных пунктах. Во-первых, народ «иранского происхождения» обитал в этих спорных регионах на протяжении более пятнадцати веков до вторжения тюрок. Во-вторых, эти иранцы были далекими предками современных таджиков[686]. Узбекские представители, напротив, подчеркивали, что ныне в спорных районах преобладают узбеки, а не таджики. Исламов утверждал: не важно, всегда ли были спорные районы узбекскими или стали таковыми в результате миграции либо ассимиляции; если таджики потеряли таджикский «облик» и стали узбеками, власть не может заставить их считать самих себя таджиками. Возможно, некоторые территории, такие как Самаркандский округ, были таджикскими триста или четыреста лет назад, но «это прошлое, прошлого не вернуть»[687].

Таджикские представители критиковали узбекские попытки заставить «таджиков ассимилировать[ся] с узбеками»[688]. Но выдвигать заявления о принудительной узбекизации стало сложнее, когда узбекские представители напомнили, что некоторые таджикские руководители, в том числе Ходжибаев, в прошлом были узбекскими националистами[689]. В конце декабря 1929 года Нисар Мухамедов, один из ведущих руководителей таджикского правительства, попытался пролить свет на этот вопрос. В официальном заявлении для комиссии Мухамедов обрисовал исторические, политические и экономические условия, при которых «таджикская интеллигенция» помогала узбекским лидерам ассимилировать «таджикское население» ныне спорных территорий в узбекскую народность во время национального размежевания 1924 года. Мухамедов вспоминал, что в начале Первой мировой войны таджикские и другие нетюркские лидеры поддерживали пантюркистское движение, рассчитывая сформировать единый фронт «восточных» народов против «западных» держав и покончить с европейским доминированием[690]. После большевистской революции пантюркисты объединились с антисоветскими силами (басмачами) и стали бороться с советским проникновением в Туркестан. Но когда стало ясно, что Туркестан войдет в Советский Союз, местные тюркские лидеры (джадиды) сменили сторону и стали сотрудничать с советским режимом. Местное пантюркистское движение развилось в панузбекское: тюркские лидеры надели «советскую маску» и стали продвигать идею автономной узбекской нации в составе Советской федерации. Представители «таджикской интеллигенции» подержали узбекское движение, стали называть себя узбеками и подталкивать к тому же других таджиков[691].