Империя пера Екатерины II: литература как политика

В преломлении иностранного источника на русский лад, в адаптации и литературной натурализации западного тренда происходило самоосознание русского как иного, отыскивался русский культурный код[91]. Русификация характеров, реалий, имен, декораций (при активном использовании иностранных сюжетов) приобретала значение национализации культурного канона. Сам сюжетный архетип отходил на второй план, а заимствованные, но переиначенные персонажи должны были символизировать, с одной стороны, однородность человеческого материала, а с другой – соответствовать зрительской иллюзии правдоподобия. Зритель должен был видеть одновременно универсальное амплуа и его русский инвариант.

Комедии 1772 года как единый цикл

Вслед за первой пьесой «О Время!» были написаны и поставлены комедии «Имянины госпожи Ворчалкиной» и «Передняя знатного боярина». «Госпожа Вестникова с семьею» была напечатана тогда же, но пьеса не игралась в театре. Еще одна комедия – «Вопроситель» – оставалась неизвестной широкой публике до 1780-х годов, а последняя из комедий, «Невеста-невидимка», вообще не увидела свет при жизни императрицы. Шесть законченных комедий 1772 года представляли единый цикл, связанный общими идеологическими и политическим мотивами.

11 августа 1772 года Екатерина впервые сообщила Вольтеру о некоем остроумном авторе комедий, заинтриговавшем русскую публику: «P. S. У нас в нынешнем году имеется анонимный автор русской комедии, который дарит нас национальными характерами самыми презабавными, остроумие он мечет пригоршнями, все мы заинтригованы и желаем узнать этого человека, но он так хорошо скрывается, что доныне никто не догадывается и каждый приписывает его пьесы тем или иным особам из числа составляющих тот кружок, в котором находишься. Он начал с того, что дал нам три комедии, которые едва не уморили меня со смеху, затем – чудаковатое семейство, наконец, на протяжении полугодия он разродился семью или восемью комедиями, вызвавшими великий шум и опорочившими все прочие пьесы, бывшие у нас, а среди них имеются и поистине весьма изрядные»[92].

Этот post scriptum и заключал главную суть отправленного Вольтеру письма, ставившего своей целью создание мистифицированного образа «анонимного автора», которого никто не знает и которого пытаются «вычислить» по какимто намекам, по-разному интерпретируемым в зависимости от «кружка». Этот «остроумный» автор написал за полгода (то есть за первые шесть месяцев 1772 года) большое количество комедий (семь или восемь из них уже, якобы, известны императрице). Как всегда, Екатерина не удерживается от сильно преувеличенных заявлений о том, что комедии этого анонима вызвали «великий шум» и превзошли все прежние опыты этого жанра (среди них был и известный Екатерине еще с 1769 года «Бригадир» Д. И. Фонвизина).

Императрица в письме к Вольтеру рисует несуществующую в реальности картину развитого литературного сообщества с множеством мнений и кружков, заинтригованных новым автором. Спрятавшись под прозрачной маской, она всячески подчеркивала, что этот автор новейших русских комедий пишет характеры, беря их «прямо из жизни», и что он «хорошо знает свою страну»[93].

Сколько же комедий составило этот цикл 1772 года?

Нет оснований сомневаться, что 1772 – реальный год создания пьес. С февраля 1772 года по сентябрь были поставлены три пьесы («О Время!» – 10 февраля[94], затем дважды в июле; «Имянины госпожи Ворчалкиной» – 27 апреля; «Передняя знатного боярина» – 18 сентября). По всей видимости, это и были те первые три комедии, о которых Екатерина сообщала Вольтеру. Именно они «едва не уморили» императрицу своими остротами. «Чудаковатое семейство», о котором идет речь в том же письме, относится к комедии «Госпожа Вестникова с семьею». Французский перевод этой пьесы датирован 1772 годом, да и сама главная героиня – Вестникова – взята из комедии «О Время!»