Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России

В ответ на запрос министерства о финансировании Днепровского проекта комиссия Государственной думы одобрила выделение 3 млн рублей из госбюджета и безоговорочно поддержала решение министерства оставить за государством право распоряжаться водными путями и гидроэнергией[506]. Говоря конкретно, комиссия Думы сочла необходимым установить государственную монополию на гидроэнергию и на эксплуатацию водных ресурсов, в то же время признав возможность осуществления отдельных проектов частными предпринимателями[507]

. Может показаться, что проблема использования гидроэнергии в итоге была успешно решена, хотя бы и по принципу ad hoc, при отсутствии теоретических юридических рамок, долгие годы служивших предметом дискуссий. Но в реальности правительство по-прежнему собиралось регламентировать доступ к энергии воды новым общим законом: в 1914 году Министерство путей сообщения представило проект закона с длинным и вычурным названием «Об объявлении средоточий силы падения воды или пространств водных течений пригодных для образования означенных средоточий имеющими государственное или общественное значение» (или «Закон о водопадах»). Законопроект декларировал «общественное значение» гидросооружений и экспроприацию рек, пригодных для выработки электроэнергии[508]

. Мы видим здесь уже знакомую логику: министерство снова доказывало, что вода, согласно римскому праву, представляет собой res omnium communes; она не может принадлежать какому-либо одному собственнику, поскольку собирается в реки с больших территорий речных бассейнов: таким образом, вода является общественным благом

. Авторы законопроекта ссылались на предыдущие случаи, когда те или иные естественные ресурсы выводились из сферы частной собственности – в первую очередь на закон 1888 года об охране лесов[509]. Данный закон, рассмотренный русскими законодательными органами только в 1916 году, мог бы открыть путь к осуществлению многих гидроэлектрических проектов под контролем государства, но он слишком запоздал и по сути даже не обсуждался в думской комиссии[510]

. Энергетический кризис и дефицит топлива, вызванный началом Первой мировой войны, вынудили правительство задуматься о чрезвычайных мерах, включая даже национализацию электроэнергии. Однако создать целую отрасль промышленности за несколько месяцев было невозможно. Развитие гидроэнергетики в Российской империи – это история несбывшихся надежд и нереализованных проектов.

РОССИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО: ХОЗЯИН ПОНЕВОЛЕ?

История разработки водных законов в России в значительной мере диктовалась консерватизмом и негибкостью имперского имущественного права, подвергавшегося реформам лишь в чрезвычайных ситуациях – таких, как голод или война. Кроме того, она дает представление о препятствиях, которые ожидали любую реформу прав собственности: русское правительство опасалось, что посягательства на частную собственность разрушат социальную опору монархии. Впрочем, в то же время оно с неохотой брало на себя ответственность за контроль над доступом к воде и улаживание конфликтов между многочисленными категориями собственников земли и воды. Рвение русского полицейского государства в сферах политического контроля и цензуры резко контрастирует с его безволием в тех случаях, когда вставал вопрос о правах собственности. Одна из многочисленных комиссий, созданных для выработки нового водного уложения, предлагала не затрагивать проблему собственности на воду, а заняться административными правилами, регулирующими публичное использование воды, что было равносильно заявлению: какая разница, кому принадлежит вода, если право собственности на нее ограничено общественными интересами?[511] Должная организация управления и контроля могла бы заменить болезненную реформу прав собственности, но правительство более всего боялось, что ему придется прибегнуть к своим полномочиям для контроля над чужим имуществом. Оно использовало эти полномочия редко и случайным образом (например, в случае лесов); во всех прочих случаях инициативы по усилению государственного контроля над эксплуатацией общественных ресурсов приближались к осуществлению только накануне революции, под угрозой войны.