Империя включает форсаж

— По выходным обычно или пати какое было (видя, что это слово непонятно, перевёл — ну вечеринка значит) с виски и трёпом на самые разные темы, или ездили куда-нибудь на природу, там у них и горы рядом, и пустыни, и океан под боком. Хотел вот яхту прикупить, но так и не собрался.

И тут я, видя, что болтовня про Америку может и никогда не закончиться, попросил у Высоцкого аудиенцию, ну помнишь, о чём я тебя просил с утра? Он помнил, поэтому просто встал и вывел меня в соседнюю комнату, это был его кабинет, как я понял, старинное кресло, книжные полки, две гитары на стенке, рисунок непонятно кого.

— Давай вываливай, Серёжа, что там у тебя накопилось, — с этими словами он посадил меня на диван и взял в руки одну из гитар.

— Начинаю, Володя, — отозвался я и начал, — ты на гастроли-то по-прежнему ездишь?

— Конечно, два-три раза в месяц, а что?

— А ты не мог бы скорректировать свой график ради меня? Надо, чтобы ты в ближайшие 2 недели дал концерт… или несколько концертов в городе Припяти Киевской области Украинской ССР.

— Наверно можно, это надо с Янкловичем согласовать. А зачем тебе это?

— Понимаешь в чём дело… — задумчиво ответил я глядя в окно на развалины церкви, — мне очень нужно быть там в этой Припяти, причём на доказательных основаниях, а не просто так, поэтому я попрошу тебя взять меня в сопровождающие лица.

— А что хоть за город-то такой, эта Припять.

— Там живут работники Чернобыльской АЭС, так что сплошные атомщики там. Ну и обслуживающий персонал с охраной.

— Был я в таких городах, городках, если точнее — в Сосновом Бору, где Ленинградская АЭС, и ещё в одном, не помню названия. Народ там правильный живёт, ничего не скажешь. А зачем тебе туда вдруг понадобилось, в эту Припять?

Я пощелкал мозговыми клетками и решил вывалить всё, как есть, Семёныч мужик тёртый, его разными легендами не проймёшь.

— Понимаешь, в чём дело… там на этой Чернобыльской станции в конце апреля должна случиться страшная авария… самая большая в истории человечества, если всё пойдёт так, как задумано…

— Должна случиться? — наморщил он лоб, — ах да, я вспомнил про твой дар видеть будущее… кстати насчёт моей смерти дар этот поднаврал.

— Ну так мы же меры приняли, вот история и поменялась немного. Вот и тут надо что-то сделать, чтобы потом не было мучительно больно.

— А что же ты с этим в КГБ не пошёл, у тебя же вроде тесные контакты с ними были?

— Были да сплыли, — скромно ответил я, — к тому же я ходил в КГБ, как же, там посмеялись и сказали, чтоб я больше никому не говорил про это. Во избежание.

— А про что про это-то? — уточнил Высоцкий.

— Да взорвётся нахер вся эта станция… точнее её четвёртый блок, в атмосферу при этом попадёт дикое количество радиации.

— Ядерный взрыв будет?

— Нет, тепловой, но от этого никому легче не станет.

— Время? — спросил он.

— 26 апреля, час двадцать три ночи.

— Причина взрыва?

— Нарушение регламента работ, вытащат почти все замедляющие стержни неазирая на строгий запрет в инструкциях, вот и начнётся там неконтролируемая реакция.

— И что ты сможешь сделать с этим?

— Я два дня над этим думал, в результате родил план… даже два плана, с буковками А и Б. Если интересно, могу озвучить.

— Интересно конечно, озвучивай, — согласился Семёныч, тогда я вытащил из кармана давешнюю тетрадочку и начал свой рассказ.

Уложился в десять мину, во время которых Высоцкий наигрывал что-то на своей гитаре, глядя в окно.

— Теперь понятно, для чего тебе понадобился я.

— Тебя задействуем только в крайнем случае, — скромно ответил я, — если всё остальное не поможет.

— Хорошо, — наконец-то объявил он приговор всему моему замыслу, — я вписываюсь. Сейчас надо утрясти вопрос с Янкловичем. Когда, говоришь, лучше всего туда подъехать?

— Наверно 24–25 апреля будет самое оно. Успеем осмотреться.

— А теперь пошли к гостям, они поди заскучали уже.

Вернулись к столу, а там по всем признакам никто и не думал скучать — Маринка выдвинулась в центр внимания, и народ пытал её, по-видимому, на мой счёт. При появлении нас расспросы сами собой прекратились.

— Валера, — сказал Высоцкий Янкловичу, — можно тебя на пару минут?

И они опять вышли, а гости уже конкретно насели на меня. Интересовало их буквально всё об Америке и об американских артистах. Пришлось отдуваться. Но эти двое довольно быстро вернулись, и Высоцкий обратился прямо ко мне.

— Вопрос улажен, — сказал он мне и тут же перешёл на другую тему, — ты вроде бы раньше песни хорошие писал? Ничего нового у тебя не появилось?

— Ну ты же сам знаешь, какой у меня голос, — отвечал я, — так что спеть я, увы, не смогу. Наиграть разве что. Лучше на баяне, но можно и на рояле.