Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

Праздник <…> кончился, но одушевление, наполнявшее всех присутствовавших, еще некоторое время удерживало их перед портретом Государя. Долго раздавалось громогласное «ура!» и внезапно перешло в стройные звуки народного гимна «Боже, Царя храни!»656.

Повторюсь, суть не в том, были ли эти проявления преданности и чувства подлинными, а в том, что изображения императора побуждали к определенным формам поведения. При Александре II эти образы приобрели особое значение, поскольку он, в большей степени, чем его предшественники и последователи, строил свое правление на личной связи между собой и своими подданными.

Неудивительно поэтому, что снабжение новых судов портретами императора считалось крайне важным. Бюджет Министерства юстиции на открытие Казанского окружного суда был исчерпан к лету 1870 года, поэтому губернатору напомнили, чтобы он не расходовал более 7500 рублей, выделенных на меблировку и отделку657. Стремясь сократить расходы и подготовить все необходимое к ноябрю, министерство попросило губернатора изготовить мебель на месте, «без излишеств», и по возможности использовать мебель из упраздненных уездных судов658. Когда в сентябре 1870 года губернатор попросил дополнительную ссуду в размере 3000 рублей, он также сообщил министерству о невозможности заказать портреты императора в Казани659. Ответ из Санкт-Петербурга пришел через месяц: просьба о займе была проигнорирована, а губернатору было сообщено, что министерство уже «озаботилось покупкой портретов здесь, в С. Петербурге, и отсылкой их в Казань»660. В кратчайшие сроки министерство заказало четыре портрета за дополнительные 380 рублей. Несмотря на финансовые трудности министерства, вопрос о покупке картин не обсуждался.

По словам тех, кто работал в новой судебной системе, изображения царя производили большое впечатление на тех, кто находился в зале суда. Дьяченко вспоминал разговор со своим бывшим наставником Ильяшенко:

Я передал ему свое наблюдение, что одно напоминание о том, что суд творится по воле Государя Императора и его священным именем, вызывает в присяжных необыкновенное старание доискаться до истины, вызывает в них гордость и самое серьезное отношение к делу…661

Возможно, этот ярый сторонник судов присяжных лишь выдавал желаемое за действительное. Известно множество случаев, когда подданные отзывались о царе не слишком лестно. Как правило, люди были прагматичны в своем отношении к государю. Когда члены императорской семьи совершали поездки по губерниям, их обычно встречали с большим энтузиазмом, и помимо просьб о поддержке и прошений они получали подарки и другие знаки признательности662. Но, как правило, государь находился далеко, и упоминание его имени не обязательно способствовало повышению значимости того или иного нового закона. Например, в 1879 году русские и татарские крестьяне одной из волостей близ города Мамадыша Казанской губернии столкнулись с дерзким требованием волостной администрации: по приказу царя им было предложено оплачивать работу сельских полицейских («урядников») наличными, а также предоставлять им бесплатное жилье663. Крестьяне выступили против, настаивая на том, что им не нужны никакие урядники и что царь должен сам предоставить им жилье, если они ему так нужны.

В провинции «царь», очевидно, был неким абстрактным понятием, не имевшим большого символического веса. Однако в зале суда его присутствие ощущалось более непосредственно. В суде монарх играл роль некоего ориентира, который находился перед глазами присутствующих и упоминался в речах. А поскольку новые суды в гораздо большей степени, чем дореформенные, полагались на участие населения (в качестве зрителей, присяжных и юристов), многим довелось испытать подобное присутствие государя.

Как и публичные судебные процессы, здания судов тоже должны были производить должное впечатление. В дореформенной России средства на строительство здания суда выделялись редко. Когда суды открывались, их, как правило, размещали в административных зданиях, особенно в небольших городах. Расходы оставались главной проблемой, и во время судебной реформы Министерство юстиции в таких губернских городах, как Симферополь и Казань, все еще предпочитало перепланировку существующих объектов строительству новых. Суды больше не проходили на задворках — теперь суды размещались в больших и красивых зданиях, расположенных на главном бульваре в Казани или у соборной площади в Симферополе. Большое количество людей ежедневно проходило мимо этих зданий, останавливаясь, чтобы на них посмотреть.