Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

После этого архиепископ провел благодарственный молебен, а затем приступил к освящению здания суда682. По завершении он пожелал долгой жизни Его Императорскому Величеству и всей правящей семье, Святейшему синоду, военному командованию и всем чиновникам императорской администрации683. Этот перечень лиц и учреждений подчеркивает идею фундамента, на который опирается империя: правящая династия, армия солдат и бюрократов, а также Церковь. В отличие от речи сенатора, архиепископ не касается темы культурного разнообразия. Он игнорирует этот вопрос и в своей проповеди, последовавшей за освящением:

По <…> воле Государя Императора, Суд у нас уже будет гласный, скорый, справедливый и милостивый. Благословен Бог, благоволивший тако! Благословение Его да почет на венчанной главе Монарха нашего, прозорливо усмотревшего и заботливо, обдуманно открывшего нам путь к широкому и многообещающему обновлению гражданской нашей жизни684.

То, что епископа попросили произнести проповедь (пастырное поучение) в главном зале суда, само по себе примечательно. При новом порядке Православная церковь все еще была силой, с которой приходилось считаться, в первую очередь, при проведении различных церемоний. Речь архиепископа поражает и тем, что ключевыми действующими лицами реформы, по его представлению, являются не работавшие над ней специалисты, как это было в случае с Кокоревым. Главное действующее лицо — сам государь, выполняющий божественную миссию. Тем самым архиепископ не просто воспроизвел хорошо известный консервативный нарратив, но, приветствуя «обновление гражданской нашей жизни», он отдал должное идее, что легитимность и власть царя основываются на его способности модернизировать Россию. В то же время он не стал призывать к тотальной модернизации. Выбор слов для описания нового суда интересен и тем, что именно было сознательно опущено: в отличие от указа о реформе 1864 года, в котором, как известно, говорилось о «скором, правом, милостивом и равном суде для всех подданных Наших», архиепископ Гурий не упомянул суд «равный для всех». Поскольку церковь продолжала настаивать на своих привилегиях и яростно сопротивлялась любым законам, которые могли бы привести к равенству всех конфессий, архиепископ наверняка не испытывал желания открыто превозносить эту идею.

После окончания проповеди началось принесение присяги. Присяга была другим важным религиозным элементом. Принесение присяги требовалось от людей, вступавших на судебные должности, включая новых судей, присяжных, нотариусов и других работников суда, а также являлось стандартным процессуальным элементом при рассмотрении как гражданских, так и уголовных дел. Когда судебные следователи должны были решить, следует ли дело передавать в суд, они также брали показания под присягой685. Именно здесь за дело брались представители духовенства: православные священники, муллы, раввины и караимские хаззаны. Следуя новым правилам судопроизводства, люди приносили присягу «согласно с догматами и обрядами их веры», а ответственность за соблюдение этих обрядов возлагалась на «духовных лиц»686. Так, на церемонии открытия Симферопольского окружного суда несколько нотариусов были приведены к присяге «по обряду иудейского вероисповедания»687.