Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

Церемония открытия Казанского окружного суда демонстрирует лишь незначительные различия. В отличие от своего коллеги в Крыму, сенатор Шаховской не стал затрагивать тему культурного разнообразия. 8 ноября 1870 года, в долгожданный день открытия, здание суда было переполнено. Газеты писали, что публика была «самой разнообразной»: здесь присутствовали члены местной администрации, купеческих гильдий и волостные старшины из всех двенадцати уездов Казанской губернии, а также деканы и профессора всех четырех юридических факультетов Казанского университета и не менее двадцати студентов, получивших бесплатные билеты на это долгожданное событие699. Газеты обошли стороной вопрос об этническом и религиозном разнообразии. Возможно, татар и представителей других меньшинств просто там не было; а может, присутствие купцов татарской гильдии и чувашских волостных старшин считалось настолько нормальным, что не было необходимости упоминать об этом отдельно. В любом случае, как и в Симферополе в предыдущем году, архиепископ произнес проповедь, в которой говорил о важности справедливости и милосердия, ссылаясь на Библию700. Этот и другие церемониальные элементы, включая благодарственные молебны, а также активное участие православного духовенства, придали казанской церемонии ощутимо православный оттенок. Казань была не только культурно разнообразным городом, но и одним из центров миссионерской деятельности империи, пережившей очередную волну «отступничества» от русского православия в середине и конце 1860‐х годов701. Поэтому неудивительно, что акцент был сделан на христианстве.

СКРОМНОСТЬ И НОВЫЕ СУДЫ КАК РЕФОРМИРОВАННЫЕ ПРОСТРАНСТВА

Визуальные и церемониальные репрезентации и образы, описанные в предыдущих разделах, были характерны не только для судов. Обращения к монарху, императорской семье и религии были обычным явлением в России XIX века, и как таковые они стали частью растущей публичной сферы. Однако в судах присутствовал еще один элемент, которого не хватало другим государственным учреждениям и публичным пространствам: акцент на скромность и равенство. Как же это уживалось в столь пышном антураже?

Хотя окружные суды и должны были производить впечатление на присутствующих в зале суда, да и просто на проходящих мимо, они не ставили своей целью устрашение. Напротив, это были места, где установленные иерархии и различия — религия, сословие и чин — отходили на второй план. Наиболее ярко это проявлялось в одежде и этикете. Процессуальные правила предписывали присяжным, многие из которых были простыми горожанами и крестьянами, сидеть во время разговора702. Учитывая тот факт, что им часто приходилось обращаться к людям из высших сословий (судьям и прокурорам, а также подсудимым, которые могли быть дворянами, государственными служащими или офицерами армии), это было значительным нарушением правил этикета в обществе, в котором аристократия все еще пользовалась огромными привилегиями. Даже представители прокуратуры, представлявшие государство в независимой судебной системе, должны были проявлять уважение и вставать со своих мест перед присяжными. Эти нормы поведения были закреплены в Уставе уголовного судопроизводства. Размышляя о своем собственном опыте работы в качестве присяжного заседателя, казанский журналист описал роль присяжных и их место в судебной процедуре следующим образом:

По окончании прений и после значительного антракта председатель произносил свою заключительную речь. <…> Он снова излагал ход дела, группируя мнения прокурора и защитников; объяснял значение того или другого преступления, как их определяет закон <…> и снова напоминал присяжным обязанность хорошенько взвесить и обсудить все стороны дела и только тогда подать свой решительный голос. Потом председатель читал ряд относящихся к подсудимым вопросов, которые должны быть решены присяжными. <…> Он вручал старшине присяжных лист с этими вопросами, и присяжные удалялись в совещательную комнату. <…> Спустя час или два они дают знак, и суд снова занимает свои места. При словах судебного пристава: «Суд присяжных заседателей идет!» — все встают с мест и стоя слушают решение дела703.