in1

со "смеховой культурой". Немудрено, что часто такой подход

выглядит ханжеством. При этом многие старые и новые секты

заманивают паству обещанием всяческих радостей. Этим и

раньше занимались русские хлысты и американские шейкеры,

которые пели и плясали, чтобы угодить Богу. Сегодня в арсенале

сектантов самые разные увеселения — от пения молитв до

совместных попоек и группового секса. Впрочем, все это уже

ближе к психиатрии, чем к вере в Бога..

Другие мировые

религии

А как относятся к смеху другие мировые религии? Проще

всего сказать: плохо. Ислам, многое взявший в этом вопросе из

иудаизма, считает, что радоваться правоверные могут только в

раю, а тем, кто "доволен жизнью ближнейв наказание достанется

ад. Исламские богословы тоже осуждали певцов, плясунов,

музыкантов и прочих "слуг шайтана". При этом среди них было

немало шутников, и даже знаменитого Насреддина нередко

считали муллой. К тому же в исламе издавна присутствовало

мистическое течение суфиев, которое считало смех просто

необходимым для духовного развития. Следуя наставлениям

греческих мудрецов, суфии видели в смехе лучшее средство для

"высвобождения из пут жизни". Правда, их веселье было чисто

умственным и достигалось долгими изнурительными плясками,

которые сегодня стали любимым аттракционом западных

туристов.

Похожее отношение к смеху проповедуют буддисты,

особенно знаменитое учение чань, или дзэн. Сам Будда считал

смех такой же иллюзией, как и всю земную жизнь. Он говорил:

"Невежды и глупцы привержены легкомыслию, мудрец же

хранит серьезность как драгоценное сокровище". Однако в

другом месте читаем: "Ив этом мире, и в том творящий добро

радуется". Опираясь на эту двойственность, чаньские мудрецы

создали теорию о философском, абсурдном смехе, при помощи

которого можно освободиться от всех земных привязанностей.

Считалось, что чем сильнее смех, тем полнее освобождение,

поэтому адепты чань по любому поводу или даже без него

покатывались со смеху. Впрочем, особых предписаний на этот

счет не было — чань-цы вообще против всяких предписаний и

приказов.

В Китае сохранилось предание о "трех смеющихся святых",

которые только и делали, что смеялись, заражая сво-

им примером окружающих. Когда один из них умер, люди

говорили: "Теперь им будет не до смеха, ведь их друг умер". Но

оставшиеся двое с песнями и танцами праздновали смерть

третьего, объясняя это так: "Мы всю жизнь веселились с ним

вместе и можем попрощаться с ним только тем, что продолжим

веселье". Когда тело умершего стали сжигать, оказалось, что он

сыграл последнюю шутку — спрятал под одеждой множество

фейерверков. На похоронах вволю повеселилась вся деревня.

Эта история типична для буддизма с его верой в

перерождение. Смерть человека не окончательна, значит, ее

вполне можно сделать поводом для веселья и праздника. Однако

это не означает, что буддисты одобряют смех, — они просто

безразличны к нему, как и ко всему земному.

Глава 25

Шут с ним!

Шут должен быть умней короля.

Стефан Гарчиньскии

В этой главе…

Немного истории

Шутовство в России

Немного истории

"Я шут, я Арлекин, я просто смех. Без имени и, в общем, без

судьбы", — пела Алла Пугачева.

На самом деле было множество шутов с громкими именами

и удивительной судьбой.

Что мы знаем о шутах? Вызывающе разноцветный наряд,

шапка со звенящими бубенчиками, дерзкий язык и обязанность

говорить правду своим господам. Примерно такой образ

сложился в массовом сознании на основе пьес Шекспира и

туманных знаний о жизни феодалов. Что ж, это не так уж и мало

— профессиональные историки могут сказать о шутах ненамного

больше. Даже происхождение шутов остается неясным. Одни

считают их "одомашненными" представителями вольной породы

йокуляторов, или бродячих комедиантов. Во всяком случае,

именно от слова "йокулятор" произошли английское "джокер" и

французское "жонглер". Эти слова, а также "валет", "буффон" и

"франт" имели вначале то же значение, что и русское слово

"шут".

Есть и те, кто выводит шутов из домашних рабов, которые

были обязаны веселить господина. Скорее всего, правы и те и

другие. Во всяком случае, уже у римских императоров были

шуты, которые устраивали смешные представления и

гладиаторские бои, передразнивали гостей цезаря, а иногда даже

его самого. Похоже, из-за непредсказуемого императорского

нрава в придворных шутах наблюдался дефицит, и при дворе

появлялись бродячие труппы мимов и акробатов. Такие же

труппы бродили по Европе много веков спустя после падения

Рима. Некоторые из них оседали в рыцарских замках, где

веселили пирующих владельцев немудреными развлечениями —

пением непристойных куплетов, пантомимой и жонглированием.

Если трюки гостей нравились, им кидали монеты, если нет —

забрасывали костями и объедками. За неудачную шутку

могли и в темнице сгноить.

Лишь при королевских дворах искусство шутов стало более

осмысленным. В беседах с остряками в красных колпаках

монархи оттачивали свое остроумие, а заодно и узнавали мнение

о себе простого народа, ведь шуты были чуть т ни