Иная судьба. Книга II

Свечу капитан гасить не стал — по укоренившейся привычке к тому, что его могут сдёрнуть с постели в любое время. Растянулся на жестковатом ложе. Для солдата в самый раз… Полежал с полчаса с закрытыми глазами и понял: всё пропало. Сна в ближайшее время не будет.

Доктор во сне застонал, перевернулся, что-то брякнулось об пол. Приподнявшись, капитан вгляделся в полумрак, ничего не обнаружил и, не обуваясь, пошёл за свечой. Всё-равно нужно было себя чем-то занять… Присел на корточки рядом с Вайсманом, и подцепил с пола какой-то шнурок, с которого вдруг замерцали, заблестели в свете свечи, словно подмигивая, синие глазки-бусины.

Матопетра. Глаз-камень.

Хм. Вещица-то малоизвестная и достаточно редкая. Кольца или булавки с такими вот камушками иногда надевали наблюдатели и соглядатаи, работавшие в ведомстве капитана. Амулетик-то простенький, магии в нём — тьфу, кот меньше наплачет, в чём, собственно, неоспоримый плюс: если приходится сидеть в засаде на более-менее сильного мага — не учует за собственным фоном. И функция у него пустяшная: всего-навсего отвести глаза или убедить… Чаще всего настраивали на убеждение. Если бы Диана де Монферрей заявилась бы сюда с таким Глаз-камнем в кармане, её так и приняли бы за нищенку, и не придали бы значения дурацким несоответствиям во внешнем облике. Не смутили бы ни жемчужные серьги, ни ручки знатной дамы с безупречными, отполированными ноготками… Вот, допустим, у ершистого доктора ручки тоже миниатюрны, совсем как…

Перевернувшись на живот, доктор Поль безмятежно спал, свесив руку с узкого дивана. И почему-то капитан Винсент не мог отвести глаз от этой узкой хрупкой кисти, настолько изящной, что ей бы не скальпелем в гнойные раны тыкать и не разводить микстуры, а сверкать кольцами и браслетами, усыпанными камнями и жемчугом. Вот уж действительно… И как его с такими женственными ручками взяли в Салернскую школу, где, по слухам, приходится резать трупы? Уж не для придания ли себе мужественности носил доктор эти детские цацки?..

Похолодев, Винсент Модильяни, единственный и неповторимый капитан рейтар герцога Эстрейского, и прочая и прочая, привстал на одно колено — и коснулся столь поразившей его кисти с коротко подстриженными ногтями. Будто по одному прикосновению можно было определить… Провёл ладонью по коротким волосам, мягким, шелковистым. Коснулся нежной шеи, нырнул пальцами ниже, к горлу и подбородку… которого никогда не касалась бритва, просто за ненадобностью. И кадык у почтенного докторуса отсутствовал напрочь, хоть и полагалось бы ему у лица мужеского пола находиться на том самом месте, природой назначенном…

Болван. Кретин. Идиот. Слепец.

В полнейшем изнеможении он сдался. Позорно капитулировал. Кое-как встал на ноги, совершенно не соображая, что делать дальше. На воздух! Там будет легче думать.

Накинул сброшенный перед сном дублет, собираясь пройти к выходу, и ощутил, как что-то зашуршало в тайном кармане под подкладкой. Письмо. За всей этой чехардой событий он совсем забыл об ответе мэтра Амбруаза Парре, полученного буквально за минуту до того, как его разыскал посыльный с известием о чрезвычайном происшествии: бесследно пропала та самая Аннет, которую её светлость взяла собой в качестве сопровождающей…

Оно так и пролежало всё это время за подкладкой дублета, вскрытое, но не прочитанное дальше строк: «Милостивый государь и любезный друг мой…»

Капитан решительно потянул к себе ближе подсвечник, не замечая горячих восковых капель, плеснувших на колени и обжигающих даже сквозь плотную ткань штанов. Поднёс письмо ближе к свету.

«Милостивый государь и любезный друг мой…»

«Искренне удивлён Вашим расспросам…»

Строчки отчего-то прыгали перед глазами.

«В какой-то мере насмешили… Но если бы Вы знали все обстоятельства… Посмеёмся вместе… Дело в том, дорогой друг, что у меня никогда не было племянников. Ни одного. Клянусь кровью Его Святейшества…»

В дальнейшем содержании письма Винсент отчего-то не сомневался.

«… всегда отличалась на редкость твёрдым характером, была упорна и тверда… Даже я иногда не мог её уговорить…

Семейный дар. Вы же понимаете, что это такое. Дать ему угаснуть — преступление перед народом и потомками… И потому — я сам обучал её, а по достижении совершеннолетия отправил в Салернскую школу. В то время там ещё принимали девушек…»

Капитан спрятал лицо в ладонях. Слепец… И кто — он, он, начальник специальной Тайной службы герцога! Не разглядел у себя под носом…

Женщина. Без колебаний шагнувшая в отравленный дом. Построившая почти без его, Винсента, участия, молодцов-рейтаров, так что по её щелчку бравые солдаты грели воду, меняли отравленным компрессы и оборачивали мокрыми простынями, пичкали отварами и удерживали в бреду. Женщина, вовремя напоившая всех от мала до велика противоядием, забывая при том о себе. За полтора суток почти не присевшая, без еды и питья, истончившаяся настолько, что лёгкий браслет-оберег просто-напросто сполз с похудевшей кисти…

Не может быть. О н и такими не бывают.