Иная судьба. Книга II

Суммир задумался. Воззвал к ещё крепкой памяти — и мысленно поставил рядом своего солнцеподобного друга — Великого султана — и Великого герцога прекрасной Галлии. Властители разных держав, овеянных милостью разных пророков, были, тем не менее, неуловимо схожи, и не внешностью — сутью. А значит, что пришлось бы по нраву одному, могло подойти и другому. Вспыльчивый Баязет мог и оскорбиться, получив богатый подарок от семьи оправданного счастливца, ибо считал, что справедливость естественна, правильный суд — священный долг правителя, и единственной благодарностью может быть ещё большая вера его народа и благоволение Аллаха. Большее — от Иблиса, и недостойно правителя. Впрочем, некоторые, особо желающие выразить обуревавшую их благодарность, шли на хитрость — преподносили дары, предназначенные для жемчужин его гарема, дабы ещё более тешили взор сиятельного господина своей небесной красотой. Своих «жемчужин» Баязет любил, к слабостям их относился снисходительно, и, как правило, побаловать красавиц не отказывался. Отчего бы и Суммиру не придумать нечто подобное?

Но вот беда — у этих галлов нет гаремов…

Зато достоверно известно, что у светлейшего герцога есть любимая и единственная златокудрая пери. И что мешает счастливому отцу чудом спасённой дочери порадовать небесную деву какой-то приятной безделицей?

Но… тоньше надо действовать, тоньше. И уж непременно посоветоваться с синеглазым визирем.

* * *

Синеглазый визирь внимательно изучил письмо коменданта Александра Карра. Не менее внимательно исследовал узор декоративной решётки на высоком окне матушкиной опочивальни. Пощипал в задумчивости русую бородку. На раздражённо-вопросительный взгляд родительницы повёл плечом, сверкнув золотым шитьём перевязи:

— Что ж, всё в руках Всевышнего, матушка. Помнится, вы неоднократно указывали этой девице на недопустимость её поведения.

— Дважды, лично. Ты же знаешь, третьего раза у нас не бывает.

— Вот она и не стала дожидаться. — Капитан рассеянно похлопал конвертом с тяжёлой печатью о ладонь, спохватившись, вернул послание. — Нелишним будет в общих чертах оповестить ваш штат о том, какими могут быть последствия гордыни и несдержанности. И… Не стоит о ней сокрушаться.

— Было бы о ком, — негодующе фыркнула госпожа Аглая. Скинула с колен кошку, от удовольствия запустившую было когти в хозяйские юбки. — Пустая девка, слишком много о себе возомнившая… Плохо то, что сунулась, куда не надо, а я не уследила.

Кинула мурлыке цветной клубок, отгоняя от кресла, боковинки которого хранили следы заточки когтей, заёрзала, словно было ей неудобно. На самом-то деле, и кресло было хорошо, и скамеечка под ногами, и сладкий морс в кувшинчике под рукой, на низеньком столике… И день вроде бы так славно начался — с приезда сына, не часто он балует мать визитами, всё в казармах, да по делам. А поди ж ты — снедало беспокойство. Очень уж хотелось, чтобы умница Винс рассудил и разложил всё по полочкам, как он это умеет. Давно уже строгая домоправительница-вдова признала за сыном право старшего в семье, и хоть довольно часто злоупотребляла материнской властью — в некоторых вопросах полностью полагалась на него, справедливо рассуждая, что уж правая-то рука герцога видит со своего поста поболее, чем она на своём почти королевском домоправительском троне.

— А ну как эта мерзавка ещё кому наболтала? — выдала матушка наболевшее. — Хоть подружек у этой стервы отродясь не было, вряд ли она с кем спелась…

— А со двора всё-таки ушла, матушка, хоть и должна была у вас соизволения испросить. Да ещё до самого Карра добралась.

Как ножом по сердцу полоснул сыночек, хоть и без упрёка вроде бы бросил. Аглая нахмурилась. Упрёк справедливый.

— Если только спелась с кем-то, вот и вывезли в возке тишком. Проверю. Мне тут шашни за спиной ни к чему.

— Проверьте, матушка. Выходит, — капитан будто бы что-то прикинул в уме, — место у вас теперь свободное? Чем занималась оная девица, когда первая госпожа Анна сбежала?

— Дел, что ли, мало по дому? Поначалу-то, конечно, пока… — Матушка Аглая запнулась, подбирая слово. — … первую-то герцогиню ещё искали — эту поганку не трогали. Отсиделась в подвале больше для острастки. Ей ведь госпожа-то не особо доверяла, всё больше с Люсьен шушукалась, вот Флору и заедало: она, мол, предана, как собака, а секретничают с другой. Зато ту, другую, на дыбу сразу и отправили… А эту — я сперва на кухню отослала, да у неё из белых ручек всё так и валится, убыток один; а потом приставила к кастелянше. У Марии, видишь ли, в прачечной девушка кипятком обварилась, пришлось срочно заменить…

— Теперь, получается, без этой Флоры нехватка рук?

Аглая сощурилась.

— А что это ты такой заботливый стал, дорогой сыночек? Опять что-то задумал?

— Только о вас пекусь, матушка, о ваших интересах, дабы голова у вас не болела. А для этого место пустовать не должно. Вы когда собираетесь в гости к Бланш? На днях? У неё там на подхвате завелась одна весьма ловкая особа, шустрая, исполнительная, вы таких любите. Не дерзит, а главное — себя помнит. Приглядитесь. Может, возьмёте.