Иная судьба. Книга III

— О, это один знаменитый кузнец из Сара. Золотые руки. Золотая голова. Значит, с тяжёлым оборудованием мы определились. Если понадобится, я сведу вас и со стеклодувами…

— Что касается денег, — торопливо ввернул старик Рошен, — то не беспокойтесь, коллега, я ссужу вас на первое время. Да и гильдия поддержит, мы же не какие-нибудь…

— Варвары… — невинно ввернул капитан. Щеки докторёнка так и вспыхнули.

— Я… прошу прощения за… прошлое, — выдавил он с запинкой. — Нет, не надо, мэтр Рошен, я и без того…

— Как это — «не надо»? — Старый докторус сурово сдвинул брови. — Молодой человек! Тот, кто оказывает помощь другим, должен уметь принимать и благодарность, идущую от самого сердца! А вы… в гордыне своей даже не хотите принять моей к вам благодарности! Да-с! Я не шучу! Я многое от вас перенял, хоть, видит бог, всегда придерживался мнения, что яйца кур не учат: но вы оказались на редкость упрямым и начитанным яйцом, и… В общем, жаль, что у нас с вами поначалу были разногласия, но сейчас я первый скажу: вы — достойный ученик и последователь Гиппократуса! А потому — извольте принять помощь от коллег… и от друзей, — добавил поспешно, бросив взгляд на капитана. — Думаю, господин Винсент, нам бы надо сводить этого молодчика в ближайший трактир и накормить. Раз уж отчаянье позади — поможем ему придти в себя и впрямь начать новую жизнь.

Поль Вайсман сглотнул комок в горле. И вдруг глаза его вновь наполнились слезами. Он, не сдержавшись, шмыгнул носом.

— Я… не думал, что так…

Капитан Винсент осторожно поправил на нём шляпу и вручил белоснежный носовой платок.

— А ещё лучше, — сказал серьёзно, — покончить с этой кочевой жизнью. Представьте, что однажды у вас появится новая собственная лаборатория. И не доморощенная, которую вы собирали по колбочкам, а шикарная, величиной с небольшой дворец… или университетскую аудиторию. Два помощника, два ассистента. Плюс к этому — должность одного из кураторов в новой городской больнице. Но главное — преподавание на медицинском факультете университета, на кафедре, которая вот-вот откроет начнёт обучение мастеров акушерского дела и родовспоможения…

Докторус разинул рот. Должно быть, с таким выражением лица дети смотрят на пустые стаканы от молока, выпитого в Рождественскую ночь Святым Николаем.

— Что вы говорите? — недоверчиво вскрикнул мэтр Рошен. И задохнулся от волнения. — Это не шутка? Сей факультет действительно открывается?

— Да, — с удовольствием подтвердил капитан Винсент. — Первый — и пока что единственный во Франкии. И — я не ошибся, это ведь вы подписывали петицию о необходимости создания учебных заведений для акушерок и повивальных бабок? Вы — и пятнадцать ваших коллег со всей Галлии, дорогой мэтр. Ваша мечта сбылась.

— Наконец-то… — с удовлетворённой улыбкой прошептал старик…

Но так и подпрыгнул на месте.

— Но позвольте! Э-э… Если в новом Университете требования те же, что и в высших учебных заведениях Европы, то это значит, что господин Вайсман не может стать преподавателем!

У Поля сползла блаженная улыбка с лица. Как?

— Ведь разрешение на преподавание так называемого «бабичьего дела» выдаётся только, простите, женщинам, и непременно замужним, высоких духовных и моральных качеств… — Он покосился на коллегу, на капитана. — Ах, сударь Модильяни, вы такой сообразительный и предприимчивый молодой человек, может, вы и здесь что-нибудь придумаете?

Синеглазый капитан пожал плечами.

— Разумеется.

Снял шляпу, прижал к груди. Низко поклонился маленькому доктору.

— Я прошу вашей руки, госпожа Полина-Мари Вайсман. Одобрение вашего дяди получено, но всё зависит от вашего личного согласия.

Не сводя с него глаз, доктор теребил обрезанные завязки от украденного тубуса и… молчал, заливаясь краской.

Ахнув, мэтр Рошен попятился и… грянулся оземь, зацепившись каблуком за выбоину в старом булыжном покрытии. Не сговариваясь, оба — и маленький доктор, и капитан — бросились его поднимать.

— Ох-х… — болезненно поморщился старичок, усаживаясь и ощупывая затылок. — А-ах, берет… Хвала Господу, как кстати я нынче его надел, а дочь ещё ворчала, что я запарюсь в меховом… — Он поморгал. — Погодите. Что это сейчас было? Вы, капитан… что вы сказали?

— Я предложил руку и сердце Полине Вайсман, племяннице небезызвестного вам Амбруаза Парре, — любезно пояснил Винсент. Глаза его смеялись.

— А он, стало быть… Вернее, она… Он — девушка? — Мэтр погрозил сухим, с припухшими суставами, пальцем капитану и оборотился к… Вайсману? — Ну, скажите же что-нибудь!

Капитан пришёл на выручку:

— Подождите, не смущайте её. Сначала она назовёт меня варваром… Ну, знаете, по уже сложившейся привычке. Потом поинтересуется, давно мне известен её секрет. Потом рассердится, окрестит меня заодно мужланом и солдафоном…