Иная судьба. Книга III

— Слушайте, да ведь это же прекрасно! — Мэтр энергично схватил Винсента за руку. — Так, помогите-ка мне встать… Это прекрасно, молодой человек! Если девушка награждает жениха прозвищами — она его любит, ей-богу любит, просто старается спрятать смущение! Ох, кажется я всё же здорово приложился… Но имейте в виду, я на вашей стороне, капитан! А вы что скажете, коллега?

— Если бы не ваш ушиб и не возможная гематома… — сердито пробормотал маленький доктор, всё ещё красный, как варёный рак. И невпопад брякнул: — И не подумаю даже!

— Зря, зря… Представьте только: какие перспективы! Должность преподавательницы университета, первой во Франкии; кураторство, лаборатории, ассистенты… Слушайте, почему я не удивлён, а? Можно подумать, каждый день юные гении оборачиваются девушками…

— Прекрасными девушками, — серьёзно сказал капитан. — Обопритесь-ка на моё плечо, почтеннейший, а с другой стороны вас поддержит моя невеста.

— Я ещё не соглашалась! — звонко на весь переулок выкрикнул маленький доктор. — Да что вы себе позволяете, вар…

И осеклась. Капитан подмигнул расплывшемуся в улыбке пожилому доктору.

Главное — накормить… После хорошего обеда и женщины, и мужчины меняют гнев на милость. И всерьёз задумываются о предложениях, которые сперва с ходу отмели. Надо только сразу усадить её в карету — и увезти в Эстре, пока не опомнилась. В конце концов, столичные улицы ничуть не хуже Роанских, прогуливаться со вкусом си вдвоём можно и там.

А Гайярд ещё лучше. Вот только предстоит объяснение с матушкой…

Винсент неслышно рассмеялся.

Чего он испугался? Его будущая невеста не из тех, кто убоится свекрови, даже если у той в подчинении сам начальник Тайной Службы. К тому же, лишь только матушка поймёт, что невестка не претендует на кусочек её трона, она тотчас успокоится. Да ещё и возьмёт на себя ведение хозяйства в их новом доме, поскольку Полина Вайсман вряд ли будет отягощать себя домашними хлопотами.

Капитан не особо задумывался над извечным вопросом: любит — не любит? Ему достаточно было ощущения необыкновенной правильности сделанного. Когда Полина, поддерживая со своей стороны старичка Рошена, бросала на него исподлобья сердитые взгляды — он видел в них ещё и растерянность, и замешательство и… звёзды, которых не было раньше. Значит, всё правильно. Именно её Винсенту и не хватало. Всю жизнь.

И если бы «старый вояка и солдафон», как иногда любил себя называть капитан, надумал бы поискать среди поэтов своего времени слова для воспевания своей Женщины, он бы наверняка остановился на одном из сонетов небезызвестного Шеакспера Вильяма:

Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини,

Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали.

(Шекспир, Сонет 130, перевод Маршака)

Глава 12

— Господин Огюст, проснитесь!

В узкую дверь комнатки Бомарше барабанили не на шутку, чуть ли не с отчаяньем. И это было событием, из ряда вон выходящим. Со дня переселения в Гайярд, ближе к восточному гостю, у которого бывший писарь сейчас пребывал во временных управляющих, его, конечно, загружали делами по самую маковку; да ещё Макс Фуке, травмированный похищением дамы сердца (что ни для кого уже не было секретом!) свалил на плечи маленького судейского груз по разборке хотя бы почты, поступающей к герцогу… Так и выходило, что большую часть дня Бомарше разъезжал с Суммиром по его делам, служил толмачом, советчиком, секретарём, шкатулкой для хранения коммерческих секретов… а ближе к вечеру садился за разборку дел Фуке. Каждому своё: кому-то славные подвиги и спасение отечества и прекрасных дам, а кому-то — бумаги и рутина…

Засиживался, порой, далеко заполночь. Однако, нужно отдать должное почтенному купцу: тот, даже вдали от родины, не оставлял неспешного ритма Восточной жизни… впрочем, возможно, и заботился о ценном помощнике. Как правило, он не торопился приступать к делам с рассвета, как это водится у местного торгового люда, а сперва творил утреннюю молитву, расписывал на большом листе бумаги основные дела нового дня, правил предыдущие записи, потом… размышлял, обдумывал стратегию, и затем уже сообщал выспавшемуся помощнику о нынешних планах.