Иная судьба. Книга III

Шпиона тоже казнили. За государственную измену, ибо не стоит огорчать короля, это отвратительно сказывается на внутренней и внешней политике государства. Но полученными сведениями Его Величество проникся и принял соответствующие меры: обратился к известнейшим магам Земли Обетованной. Те ценой невероятных усилий и значительного финансового оттока из экономики Оловянных островов в карманы своих великолепных халатов продлили его бренное существование ещё на пять лет, превысив отмеренный предателями-докторами срок многократно. Однако маг даже высшего ранга — не Господь Бог, могущество его ограничено. Весь отпущенный ему, как подарок свыше, срок, король пытался зачать наследника, но увы: последние два года сама природа положила конец этим попыткам. В тех частях штанов, которые монарх любил выставлять напоказ, щедро украшенных вышивкой и жемчугами, подбитых ватой и войлоком, так, что злые языки шутили, будто сперва из-за угла появляется королевский гульфик, а потом уже сам король — так вот, в этих могучих футлярах, символизирующих мощь и плодородие государственных чресл, увы, теперь оставалось слишком много пустого места.

А потому — разовое изменение Закона оставалось в силе, как ни любил король переиначивать свои прежние волеизъявления.

…И сегодня перед Палатой Лордов стояла простейшая задача: определиться с наследником. Ибо лучшие бальзамировщики уже ждали разрешения приступить к своему скорбному делу, но отдать такой приказ, как и другие, связанные с подготовкой к королевским похоронам, а равно прощанием с Его Величеством, отпеванием и окончательным погребением, мог лишь тот, кто после него наденет корону Бриттанской… ладно, пусть будет Империи. Всё, что требовалось от Палаты — формальность: проверить соответствие кандидатуры условиям, оговоренным в Законе о престолонаследии; подтвердить оное соответствие, поздравить нового монарха и вручить Большую и Малую королевские печати — прообраз скипетра и державы, регалий, которые монарх получит уже при коронации.

В капитуле Вестминстерского аббатства атмосфера нынче вилась удушливая и напряжённая, несмотря на кажущуюся простоту грядущей процедуры. Лорды духовные и лорды светские, иерархи церквей и представители лучших родов, общим числом около ста человек — о, их много собралось сегодня под этими древними сводами! — все без исключения испытывали нервозность. И вроде бы не с чего. Всё известно наперёд: сейчас они заслушают церковное свидетельство о рождении Марии Тюдор, запись о бракосочетании её родителей — Вильяма Второго и Екатерины Арагонской. Подлинность озвученных документов подтвердят архиепископы Кентерберийский и Йоркский, Лондонский и Винчестерский, а двое последних — заодно и сами события, происходившие у них на глазах. Ибо даже при рождении королевских детей полагается присутствовать не менее, чем дюжине высокопоставленных лиц духовного и светского звания, дабы в дальнейшем исключить попытки подмены младенца.

Итак, всё было готово для начала торжественного действа.

Но что же смущало присутствующих? Тень какой заботы лежала на челе большинства из них?

Единственный претендент на королевский трон не стал дожидаться прибытия спикера с радостной вестью об избрании в Букингемском дворце; нет, этот претендент уже восседал… правильнее сказать — восседала на возвышении, предназначенном для особо важных персон, и нетерпеливо постукивала костяным веером по ручке своего кресла. Она ждала решения и немедленного вручения Печатей, как чего-то, само собой разумеющегося. И, как давно уже подозревали некоторые малодушные, непроста время от времени, близоруко прищурившись, вперяла взгляд в толпу пэров и духовных лиц. Она запоминала. Всех!

Кому будет обязана нужным ей решением.

Кто вздумает выступить против.

Кого затем возвысить, а кого отправить на костёр, рано или поздно…

Ибо, мало того, что впервые на Бриттанский престол намеревалась усесться женщина, судя по её поведению, ощущавшая сейчас под собой не кресло, но трон. Женщина! Неслыханно! Жалкие попытки приснопамятной королевы Матильды, продержавшейся однажды у власти чуть более полугода, показали всю несостоятельность существ женского пола, буде им возможность заполучить корону. Без своих приспешников эта выскочка не продержалась бы и того ничтожного срока… Недаром с двенадцатого века подобных нелепиц в истории Бриттании не случалось.

И вдруг — вот оно!

Единственная претендентка на корону. Женщина. Католичка. Фанатичка, уже сейчас прозванная в народе Кровавой, ибо, хоть и не своими руками, но через воздействие на слабеющего отца отправила на плаху многих.

Уже сейчас некоторые, особо мнительные лорды и пэры, отчётливо ощущали холод широкого стального лезвия на шее. Плевать, что, в знак уважения к лордству и голубой крови, топор заменят мечом: голову-то назад не приставишь…

И, наконец, самый главный аргумент их нервозности, до сих пор бушевавший на улицах Лондона.

Толпа.

Толпа, кричавшая: «Король умер! Да здравствует королева!»

Вот только имя ею выкрикивалось совсем не той, что сейчас ждала от почти «своей» Палаты Лордов символы власти.