Иная судьба. Книга III

— Вам это ничего не напоминает? — не утерпев, шепнул архиепископ Кентерберийский Лондонскому.

Тот кивнул.

— Герб Тюдоров. Красный и белый драконы. Без сомнения, милорды, это…

— Знак свыше! — пронеслось в толпе лордов и пэров.

— Знак!

— Знак!

Елизавета тряхнула копной рыжих волос, не сдерживаемых ни сеткой, ни шпильками. Да и мудрено, пожалуй, даже самой надёжно уложенной причёске, остаться целой после полёта на драконе — от Вудстока, где опальная принцесса последние полгода прозябала в ссылке, нищете, голоде и холоде, до самого сердца Лондона. Впрочем, сейчас на народной любимице был подбитый горностаевым мехом плащ, который она уже скидывала на руки пропущенного в круг драконами молодого человека, тёплые перчатки и платье из лучшей шерсти, а также великолепный жилет из огненно-рыжей лисы, словно продолжающий природную шевелюру её высочества. Кто-то хорошо снарядил её ненаследное высочество для путешествия в поднебесье.

И во многих умах народилась шальная мысль: а такое уж и ненаследное?

Если две дочери покойного короля собрались в одном месте, а вторая, к тому же, прибыла столь экстравагантным способом… Джентльмены, да ведь это для того, чтобы успеть до оглашения вердикта Палаты, до признания наследных прав, до вручения Печатей! Вот оно что!

Откуда бы ни появились эти легендарные тва… существа — из двух принцесс они явно поддерживали ту, что моложе. Ту, которую принесли на своих спинах, а это, джентльмены, о чём-то, да говорит. Разумность свойственна лишь драконидам, высшим существам из пантеона рептилий-людей, а дракониды — это мощь, способная остановить даже Великую Армаду в океане. Ибо держит в подчинении целый сонм драконов неразумных, до сих пор обитающих в горах и пустынях и власти человека над собой не признающих.

Расклад сил был понятен.

Но… оставался ещё Закон о престолонаследии. И обойти его казалось невозможным.

Улыбнувшись, Рыжая Бесс, как давно её прозывали за глаза, подняла руку, жестом призывая к тишине.

— Лорды мои и пэры, и вы, святые отцы, выслушайте меня.

Из складок мехового жилета на свет появились два свитка, при виде которых сердца присутствующих архиепископов дрогнули одновременно. Золотые печати с оттиском Кольца Рыбака не узнал бы только несведущий, а здесь, в стенах аббатства, они, к тому же, засияли собственным светом, откликаясь на местную святость.

Елизавета продолжила громко и внушительно:

— Здесь у меня веские доказательства моих прав на престол. Письмо моего отца с просьбой к Его Святейшеству признать, наконец, так называемую дочь Марию не дочерью, а племянницей…

— Что-о? — Старшая принцесса угрожающе затрясла кулаками. Но белый шипастый хвост не менее грозно щёлкнул перед её носом и замер, как бы предупреждая. Из пасти ящера вырвался грозный рык. Побелев, женщина осела в кресле.

— Да, племянницей, — с вызовом повторила Бесс. — Поскольку она родилась спустя пять месяцев после заключения им брака с Екатериной Арагонской, вдовой его покойного брата. Ребёнок же появился на свет не недоношенным, а, как тут наверняка озвучили, крепким и здоровым. Было такое, лорды? Было… А, значит, девятимесячным. Мой отец решил, что лучше принять на себя несуществующий грех и признать дитя за своё, поскольку не раз ему предсказывалось, что наследников мужского пола у него так и не будет. И вообще сомневались в рождении детей как таковых. Вы понимаете, что подобные пророчества не озвучиваются, а несчастные, их изрекающие, долго не живут. К тому же, все помнят, что мой покойный отец был скор на расправу с теми кто его огорчал… К письму приложено подтверждение от духовника, который с особого разрешения Его Святейшества свидетельствует: Его величество Вильям неоднократно сокрушался во время исповеди, что взял на себя грех несуществующего добрачного прелюбодеяния, и сожалеет, что вырастил из племянницы чересчур точное своё подобие, чему потом сам ужаснулся. Сохраняя любовь и жалость к той, кого привык называть дочерью, он не мог не думать и о судьбе страны, остающейся в её руках. Государь победил в нём отца. Он тайно обратился к Его Святейшеству — за советом и поддержкой, решив положиться на высшую волю небес, говорящих с нами от лица Папы. Представляю вам сей документ на установление подлинности. Вместе с этим.

Элизабет торжественно продемонстрировала второй свиток.

— В ответ на последующую просьбу моего отца — признать законным брак с моей матерью, Джейн Болейн, поскольку обвинения в государственной измене признаны после пересмотра дела ложными, Его Святейшество Папа Аврелий ответил согласием. Dixi, джентльмены. Я сказала. Делайте выводы.

Молодой человек, в котором все без исключения признали Роберта Дадли, друга детства, и, как подозревали, сердечного друга Елизаветы, с поклоном принял у неё из рук оба свитка и бестрепетно шагнул под арку, образованную драконьим хвостом. Почтительно вручил документы Главе Палаты, а тот, в свою очередь, с поклоном протянул архиепископам.