Инфернальный феминизм

По-видимому, Вивьен представляла себя мятежницей, бунтующей против патриархальности и гетеросексуальности, и потому в своих стихах призывала демонов стать ее грозными союзниками в борьбе против Бога-отца и его смертных приспешников — насаждателей гетеронормативности. Потому, объявляя себя и своих единомышленниц «порочными» и называя своими союзниками падших ангелов — иными словами, делая «зло» своим добром, — она тем самым признавалась в полном отказе от главенствующей в обществе системы ценностей и от любви, предлагаемой мужчинами. В уже упоминавшейся «Литании ненависти» Вивьен как бы выступает рупором всех лесбиянок и провозглашает: «Нам ненавистны лица грубые мужчин» и «Наш бунт звучит раскатисто и грозно». Затем она расцвечивает сказанное сатанинской символикой: «В нас дремлет темное дыхание Лилит, / И Иблиса лобзанье страшно нам и сладко». Далее, подчеркивая свою враждебность христианству, она провозглашает: «Отвергнем прежний плач таинственных ночей / И лилий мертвизну в мерцании свечей!»[1679] Здесь Вивьен ясно дает понять, что примыкает к той же традиции, за которую держались Мендес, Суинберн и другие, — традиции, где лесбийство мыслилось мужененавистническим восстанием против Бога, а Сатана — союзником мятежниц. Упоминание Лилит как демоницы, чье дыхание наполняет легкие лесбиянок, еще отчетливее указывает в сторону «Мефистофелы» — где героиня одержима духом дьяволицы. Однако главное отличие этого текста от всех предшествующих — в том, что в данном случае автор и сама — лесбиянка.

Писала Вивьен и о других мифологических героинях: например, о Гелло (Γελλώ) — древнегреческой демонице, угрожавшей матерям бесплодием, выкидышем и внезапной смертью младенца. Авторитетный византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл (ок. 1018–1078) отождествил Гелло с Лилит, так что можно считать, что их функции частично совпадают[1680]. У Вивьен в стихотворении «Гелло» (из цикла «Заклинания», 1903) это существо становится символом отказа от мужской любви:

Ей ненавистна страсть, сквернящая Жену,
В ночи ревниво бродит, глядя на луну.
.
Ты не познаешь ласк супружеских, о Дева!
Твой брак уже Гелло ревнивую разгневал.

Эта «Вакханка Смерти» украсит девственницу белыми фиалками и окружит ее «весной без лета» — то есть, как можно догадаться, убьет ее, чтобы ее не осквернили объятья мужа[1681]. Столь болезненные способы избежать гнетущих обязательств, которые накладывает на женщину общество, нередко описываются в произведениях Вивьен, но порой она находит им и более оптимистическую альтернативу. Это, впрочем, не относится к рассказу «Покрывало Астинь» (из сборника «Дама с волчицей», 1904). Предание о царице Астинь (Вашти), жене персидского царя Артаксеркса (Ахашвероша), взято из ветхозаветной Книги Есфирь (1: 10–22). Царь захотел похвастаться перед хмельными гостями красотой жены и послал за ней, но она отказалась прийти, и тогда он велел изгнать ее. В пересказе Вивьен ослушание Астинь выглядит гордым феминистским поступком: царица называет Лилит своей праматерью и объявляет: «Со времени восстания Лилит я — первая свободная женщина»[1682]. Не желая покоряться, она уходит в пустыню, где, скорее всего, ее ждет гибель, но все равно она радуется своей свободе. А ближе к началу рассказа Астинь слушала, как легенду о Лилит рассказывала старая рабыня-еврейка: «Лилит, презрев любовь мужчины, предпочла объятья Змея»[1683]. Хоть это и странно, рабыня-еврейка называет этого Змея чуждым именем Иблис. Выслушав рассказ, Астинь задумывается. Ей хочется быть похожей на Лилит и в то же время стать Иблисом. Она объясняет это так: «Я люблю побежденных… всех, кто замахивается на Невозможное»[1684].

А еще Лилит у Вивьен — одна из одиннадцати женских персонажей во «Владычицах» (из сборника «Заклинания»)[1685]. Они с гордостью перечисляют свои достижения, и Лилит говорит вот что:

Тенями, бесами я мир заполонила,
До Евы я несла Земле небесный свет.
Я змея — искусителя коварного — любила,
Владычество мое держалось много лет.
Во мне, как в бездне, столько снов рождалось!

 [1686]

Но, как и все прочие персонажи, она завершает свою речь словами: «Губительно светило Красоты, / Не знала счастья никогда я»[1687]. Джей толковала эти строки так: «Каковы бы ни были женские красота и свершения, исключительная женщина всегда несчастлива»[1688].

«В потемках женских чар мгновенно крепнет власть»: ведьмы у Вивьен