Инфернальный феминизм

В политическом отношении инфернальные феминистки, конечно же, всегда были «прогрессивными» в том или ином смысле и противились исходившим от большинства христианских церквей предписаниям, касавшимся вопроса о том, что позволительно женщинам, а что нет. Помимо этого, они обычно придерживались взглядов, приближавшихся к крайним границам политического спектра. Некоторые — как Шелли и Мишле — сочувствовали революционным идеям и мечтали сбросить с народной шеи ярмо угнетателей. Но большинство, по-видимому, составляли главным образом воинствующие индивидуалисты, которых мало заботила участь «народа». Образцовые представительницы такого мировоззрения — Вивьен, Маклейн и Казати. В некоторых случаях мы мало что знаем о политической ориентации этих людей (например, так обстоит дело с Адой Лэнгуорти Колльер), однако весьма вероятно, что и они придерживались сходных позиций. В одном можно не сомневаться: всех без исключения создателей сатанических феминистских контрмифов объединяла убежденность в том, что официальное христианство — главное препятствие на пути к индивидуальному или коллективному освобождению женщин. Именно поэтому они и выбирали своим символическим союзником Сатану.

Последней удивительной чертой, объединявшей некоторых видных выразительниц этого дискурса, было их лесбийство. Вивьен, Маклейн и Уорнер — все три были преимущественно гомосексуальны (правда, последняя осознала свою ориентацию уже после того, как написала рассмотренную здесь книгу). Из-за этого они, безусловно, ощущали себя чужими в обществе, и сила этого ощущения наверняка значительно превосходила то чувство невостребованности, которое испытывали «обычные» женщины-интеллектуалки в мире, где верховодили мужчины. Возможно, давление, которое общество оказывало в ту эпоху на гомосексуалов, называя их «инвертами», отчасти определяло их выбор: трудно было бы найти более универсальный пример инверсии, чем сатанизм.

Кем был типичный читатель этих текстов и как их принимала публика и критика?

Тексты, содержавшие элемент романтического сатанизма, из которых лишь «Возмущение Ислама» можно однозначно отнести к примерам инфернального феминизма, подвергались грубым нападкам со стороны обозревателей-консерваторов, но в конце концов обретали бешеную популярность у читательской публики, которая вовсе не ограничивалась теми слоями общества, где господствовали симпатии к революционным или прогрессивным идеям. Здесь проступает очевидный, но важный момент: радикальные тексты иногда пользуются успехом не только у решительно настроенных читателей. Многие из них читали (и до сих пор читают) такого рода литературу, чтобы раздразнить воображение или ощутить ужас, или потому, что в этих книгах их привлекало нечто иное, помимо идейного содержания, — например, эстетические достоинства. В случае готических романов, где было намного меньше крамолы и инакомыслия, чем в произведениях авторов вроде Шелли, главным предметом интереса для большинства читателей становилось скабрезное и провокационное содержание. Здесь на пути к этой усладе, как правило, не стояли никакие четко обозначенные либеральные, реформистские идеи. Трудно угадать, насколько велика была доля тех читателей, кто улавливал намеки на симпатию к дьяволу и его прислужникам, рассыпанные у Казота, Бекфорда, Дакр, Метьюрина и Готье. Разумно предположить, что по меньшей мере некоторых очаровывали или, быть может, даже убеждали пламенные речи, произносимые персонажами вроде Бьондетты, Мельмота и Кларимонды.

За редкими исключениями вроде Вратислава и Вивьен большинство рассмотренных здесь книг были бестселлерами или, по крайней мере, пользовались довольно широкой известностью в международной авангардной среде (как Пшибышевский). Следовательно, никак нельзя сказать, что типичные читатели подобных книг принадлежали к узким кругам. Примерно то же самое происходило с Казати, Бернар и Барой: из‐за повышенного интереса международной прессы к их персонам «текст», в который складывались отражения их демонических личин, становился достоянием мировой публики. То же можно сказать и о картинах прерафаэлитов, которые обретали широкую известность благодаря выставкам и репродукциям.