Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Котовский мотнул головой — глупые мысли. Дед здесь живёт, ещё бы ему не волноваться. Алексей махнул рукой, приглашая старика на разговор.

— Отец, ты по-гречески понимаешь?

Говорит громко, иначе собеседник не расслышит.

— Немного, у нас в селе живут и греки.

Албанец говорит с сильным акцентом, но понять можно.

— Когда закончится снегопад, берите семьи и уходите, прячьтесь где-нибудь.

— Зачем? — притворяется дураком собеседник.

— В хорошую погоду итальянцы придут нас убивать. Мы не можем уйти на тот берег, сдаваться не собираемся. Будем умирать здесь, – вмешивается в беседу Карагиозис.– Если не хотите составить нам компанию, придётся уйти.

— А вы не можете умирать где-нибудь в другом месте? — проявляет искреннюю заинтересованность старик.

— Нет, отец. Это место подходит как нельзя лучше. Ты же видел, как хорошо померли здесь итальянцы? Чем мы хуже?

Дед ненадолго задумывается, потом светлеет лицом:

— Не поговорить ли нам у меня дома? У горящего очага в голову могут попасть удачные мысли.

Командиры соглашаются, не раздумывая.

Дом любопытного старца оказался самым большим в селении, в нём даже есть дощатый пол. Греющиеся у печи эвзоны вскакивают, но по знаку капитана снова садятся.

Невестка или дочь хозяина сноровисто расставляет на столе глиняные кружки и кувшин — как оказалось, с горячим молоком.

— Аллах не велит правоверным пить вино, но согреться можно и так, — реагирует хозяин на разочарованную мину командира пехотинцев.

— Ты что-то хотел нам предложить, отец, — из высоких договаривающихся сторон именно Алексей не склонен к долгим беседам.

Старик разливает по кружкам парящее молоко, отхлебывает из своей, дожидается от собеседников повторения и делает заявление:

— Я не хочу, чтобы такие храбрецы умирали в нашем селе. За небольшую плату мы можем вывести вас туда, где итальянцы не смогут вас найти.

— Ты знаешь место, где можно перейти через реку?

— Какую плату?

Спрашивают одновременно, но каждый о своём.

— Осенью итальянцы отобрали у нас всех лошадей и мулов, увели даже ослов. Вы захватили вчера много мулов, я видел. А нам весной надо будет обрабатывать поля. Ты скажешь: итальянцы снова заберут. Теперь не заберут. Мы спрячем их в горах. А чтобы и там не забрали, вы дадите нам немного ружей, тех, что тоже остались от итальянцев. И патронов.

Старик повернулся к Котовскому:

— Переправить вас через Шкумбин? Может, через неделю. Или весной.

Он чешет свой огромный горбатый нос.

— Весной — точно переправитесь. Сейчас мы отведём вас дальше в горы. Там живут наши солдаты, которые воюют с итальянцами. Оттуда можно через хребты пройти на Клисуру — я слышал, там уже ваши. Может, дойдёте. Дороги сейчас плохие.

— Старик, враги увидят на снегу наши следы и погонятся. Зачем идти куда-то, чтобы умереть уставшим? — Карагиозис решает сыграть на желании албанцев сберечь свои дома.

— Уходить надо сейчас, тогда снег скроет след и завалит за вами дорогу. Думайте, важные начальники, пусть Аллах пошлёт в ваши головы побольше разума.

Котовский допивает молочко и смотрит на капитана.

— Что уставился? — не выдерживает грек.

— Думаю. Ты недостаточно красив для того, чтобы украшать собой памятник. Предлагаю отложить героическую гибель.

— На себя бы посмотрел, красавец! Башка круглая, как бильярдный шар. Впрочем, скульптор чуть уберёт в одном месте, немного добавит в другом — сделает, как надо.

Котовский отодвигает посуду на край стола и расстилает карту.

— Назад дороги нет, помирать на месте неохота, метаться из стороны в сторону не к лицу. Почему бы нам не пойти вперёд?

Назвать места, по которым горцы-проводники ведут эвзонов и роту Котовского дорогой могут только албанцы. Или русские — в России тоже привыкли выдавать за дорогу любое место, по которому можно не плыть, а идти, не прорубая при этом просеку. Несмотря на все уговоры, бросать танки Котовский отказался наотрез, волочёт за собой даже три трофейных грузовичка — небольшие трёхосные «Фиаты-ОМ». Машины понравились забавным внешним видом и замечательной способностью передвигаться по горным тропам. Их маленькие дизельки тащат по косогорам и перевалам загруженные по самые тенты кузова не быстро, но уверенно. Без грузовиков пришлось бы трудно — на мулах не увезти запас продовольствия на пять сотен едоков. Ушастые несут во вьюках разобранные горные пушки и снаряды к ним. Трофейную кухню пришлось цеплять к танку.