Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Геринг срочно перебрасывает на восток немногочисленные эскадры из Франции и Голландии, выпускники лётных школ перегоняют выпущенные заводами машины, но этого уже не хватает.

В Албании немцам удалось разгромить одну из греческих дивизий, однако решительного перевеса это не принесло, эпирская армия греков, медленно пятясь, отходит в сторону греко-албанской границы. На линии Метаксаса[13] греки без особых усилий остановили атаку восемнадцатого армейского корпуса. Оборонительную линию обошёл по территории Югославии двадцать третий армейский корпус. При поддержке авиации ему удалось прорвать греческую оборону в долине Вардара, к месту прорыва выдвигаются дивизии пятой танковой группы.

***

Утро привычно начинается с лая зениток и нарастающего рёва моторов в голубой пропасти неба. Странно — даже на слух чужие и свои различаются без труда. С севера наползает угрюмый, давящий гул, разбавленный обиженным завыванием. Навстречу ему с ближайших аэродромов рвётся весёлое, звонкое или басовитое гудение моторов «Ястребков», «Харрикейнов» и «Гладиаторов». На плоскостях многих истребителей рядом с греческими белыми появились красные пятиконечные звёзды. Волны самолётов сталкиваются, перемешиваются. Если не поднимать глаза, кажется что где-то там, наверху отрывают от рулонов новые портянки. Время от времени из круговерти крылатых машин вываливается то одна, то другая, кувыркаясь, сыплется к земле — из пропасти неба падают только вниз.

— Опять наших сбивают, — провожая взглядом горящий биплан, сплёвывает на землю Котовский. От невозможности вмешаться потеют ладони, и сводит челюсти.

— Крестатые тоже падают, — Фунтиков не спорит, просто отмечает факт. — Бомберов сбивать труднее, живучие. К городу и порту прорываются только одиночки, это главное.

Котовский в ответ роняет затейливую словесную конструкцию, в которой непечатными словами сконцентрировано его отношение к творящемуся в небе безобразию. По всей границе идут бои, а первый добровольческий танковый батальон третьи сутки, задрав лица к небу, следит за воздушными схватками. Сидеть в кустах, укрывшись маскировочными сетями, особенно невыносимо потому, что знаешь — такие же бои идут над Минском, Киевом и Одессой, и чем больше фашистов пойдёт на удобрение греческих полей, тем меньше их будет топтать Советскую землю.

— Командиров к комбату!

Посыльный орёт изо всех сил, старается перекричать вой авиамоторов. Слышно плохо, и, проорав команду в одном месте, боец бегом несётся в расположение самоходчиков.

Котовский на радостях крепко хлопает Фунтикова по плечу:

— Что, капитан, пощупаем Адольфа за вымя?

— Не кажи «Гоп», Лёха, смотри, не слейся ненароком. В запале-то. — Фунтиков ещё раз поднимает глаза к небу. — Если нас поднимают, значит, фронт прорван.

— Херня дело, заштопаем. Пошли, брат, задачу получать.

Танкисты привычно, экономными движениями сбрасывают с машин маскировку. Фигурки в чёрных комбинезонах обманчиво медлительны, никакой суеты, но батальон собирается стремительно. Проходят считаные минуты, и от танков доносится визг стартеров, который быстро сменяется рокотом прогревающихся моторов. В наушниках чёткие, спокойные доклады о готовности к началу движения. Ветераны. Битые, стреляные, золотой фонд войны.

Барышев ёрзает на башне, поправляет под собой плоскую подушечку из итальянского шинельного сукна — уж больно заразителен оказался пример командира второй роты, после последнего боя с макаронниками такая есть даже у самого последнего писаря. Да и удобно на ней сидеть, чего уж там.

— Ветка, я главный, двинулись!

Из оркестра моторов выделилось тарахтение мотоциклов, разведчики, пришпорив своих коней, двинулись по маршруту. За ними пошла пара трофейных «Панаров», свои броневики батальон давно передал на охрану аэродрома — слабосильные БАшки[14] только связывали батальон, останавливаясь перед первым же крутым подъёмом. Да и вооружение у французов сильнее.

Отпустив разведку на положенное расстояние, потянулись по их следам танки. Среди бронированных корпусов то и дело мелькают угловатые контуры трофейных грузовиков. С их платформ в небо смотрят стволы трофейных же зенитных автоматов и спаренных крупнокалиберных пулемётов. Зенитчики — единственное подразделение батальона, которое после боёв с итальянцами не уменьшилось, а выросло втрое.

Подполковник верит в своих людей, но отдаёт себе отчёт — те, что катят сейчас навстречу, тоже не новички. И их больше, причём в разы. Значит, для победы придётся прыгать выше головы. Ничего, его мальчикам не впервой. Комбат, привычно ухватившись левой рукой за крышку люка, прижимает тангенту:

— Увеличить скорость!