Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Благодаря полученной от сербов информации греческое командование сумело определить направления немецких ударов, но на то, чтобы выстроить надёжную оборону на границе с союзной до того Югославией не хватило ни времени, ни сил. Прокатившаяся по дорогам северного соседа серая волна ударила в жидкую плотину полевых укреплений, отхлынула, дождалась подкреплений, ударила снова, потом ещё раз — и проломала оборону на стыке позиций двух греческих дивизий. В брешь немедленно устремились механизированные части, расширяя участок прорыва.

Смятые, но не сломленные греки под их напором отходят на восток и на запад — к горам, открывая врагу долину Вардара, столбовой путь к заливу Термаикос. Рыча моторами, по берегам реки двойным потоком движутся к морю танковые дивизии. Всё, как всегда, противостоять Вермахту не может никто. Доблестным германским солдатам уже мерещится на горизонте Акрополь, они желают показать развалинам Спарты настоящих героев нашего времени.

Наступающая по левому берегу шестая танковая дивизия на десять километров опережает шестнадцатую — на многочисленных правых притоках Вардара греки успели уничтожить почти все переправы, и танкам приходится ожидать их восстановления. Не беда — серьёзных сил у греков на правом берегу нет, а задачи у дивизий различные — шестая торопится захватить город и порт Салоники, шестнадцатая, достигнув моря, по приморскому шоссе устремится на запад, отрезая эпирскую армию противника.

Разъезды мотоциклистов, усиленные бронеавтомобилями и лёгкими танками, растекаются по многочисленным дорогам и тропам, за ними поднимаются к небу хвосты пыли, поднятые колоннами панцеров и бронетранспортёров с пехотой. Выбирая удобные дороги, передовые части всё сильнее отклоняются от реки — ближе к горам речки и ручьи мельче, там разбитые мосты не замедляют движения. Скорость и маневр — вот козыри германской армии, швырнувшие под немецкие сапоги большую часть Европы.

Сильно мешают продвижению налёты вражеской авиации — экипажи «Блейнхеймов» и СБ неприятно удивляют высокой точностью бомбометания, а смешные бипланы оказались летающими батареями реактивных снарядов, способных залпом накрыть сразу несколько замешкавшихся на дороге грузовиков. «Мессершмиты» без особого труда отбивают такие налёты, но истребителей не хватает на всех, вопреки ожиданиям, греческая авиация оказалась весьма многочисленной.

Они столкнулись нос к носу в небольшой греческой деревушке, одновременно выкатив на площадь у выстроенной из серого камня маленькой церкви. Одновременно вскинули оружие, но десяток «Беретт»[15] на дистанции броска камнем оказался эффективнее пары МГ и нескольких маузеровских карабинов. Потеряв троих, срезанных пулемётной очередью, советские разведчики положили немецкий дозор.

— Быстро! Сякин, Журба — пулемёты, Мишка на колокольню, Мыкола — на тот бугор. Остальные — за мной!

Пара кургузых бронеавтомобилей с пулемётами в открытых башнях совершенно напрасно не остановилась перед тем, как въехать на деревенскую улицу — натянутая поверх башенки сетка защищает от гранаты, брошенной издалека. Если гранату забрасывают прямо под неё, шансов у экипажа не остаётся. Замыкающий броневик после негромкого и нестрашного снаружи взрыва вильнул и уткнулся мордой в каменную кладку забора. Первый ударил длинной очередью по крышам и окнам ближних домов и увеличил скорость, по его броне застучали пули. Неуязвимый для автоматных очередей, двести двадцать второй проскочил через деревеньку и на выезде нарвался на снаряд двадцатипятимилиметровки, затем на второй, третий. Во Франции немцам практически не пришлось сталкиваться с разведывательными машинами этого типа – в Греции ситуация немного изменилась. Пара AMD – 178[16] со звёздами на броне обошла селение по дуге и притаилась в кустарнике на склоне холма. Советские танкисты в этот раз оказались быстрее своих противников.

Рядовой-разведчик Журба ставит на сошки длинное тяжёлое тело трофейного пулемёта, уронив рядом брезентовую сумку с лентами. Позиция удобная, сектор обстрела отличный, но стоит прикопаться — если накроют из миномёта, пропадёшь ни за понюшку табака. Боец вытаскивает лопатку и принимается выгребать каменистый грунт и выкладывать бруствер, но затем резко опрокидывается на спину, вскидывая автомат.

Нет, не враг — по склону поднимается немолодой грек с немецким карабином в одной руке и мотыгой в другой.

— Отец, — за полгода все добровольцы худо-бедно заговорили на демотике, — Тебе здесь плохо, будет бой здесь, семью бери, прячься.

Грек на удивление сноровисто выбирает позицию недалеко от пулемёта, аккуратно пристраивает «Маузер» на камень, кладёт рядом снятое с убитого немца снаряжение и берётся за мотыгу.

— Убегай, скрывайся, — бормочет он себе под нос. — А всякие ксенос будут отгонять от твоего дома бошей. Это мой дом, и я помру у него на пороге.

Грек поворачивается к Николаю:

— Детей вчера в Салоники отправили, остальные будут тут до конца. Оружие нам ещё месяц назад раздали.