Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Карагиозис вытягивается и становится серьёзен, как дворецкий в хорошем английском доме:

— Дамы и господа, это и есть Алексий Котовский, гроза фашистов, ночной кошмар Муссолини, известный всей армии как Кожаный Затылок. Гитлеровцы его портрет показывают своим солдатам вместо слабительного. Алексий, это госпожа министр Клио Ренгартен и её дочери, Теодора и Ирини. Язва в зелёном — моя кузина Лаис.

Пока Алексей пытается что-то бормотать про «польщён» и «приятно», Карагиозис продолжает представлять дам, и остальные имена и фамилии не задерживаются у Котовского в памяти. Пока когда госпожа министр и её старшая вежливо, но безжалостно допрашивают узнавшего о своей популярности Алексея, Карагиозис развлекает дам разговором, но его кузина в беседе не участвует — она, не скрывая интереса, рассматривает Котовского. Младшая дочь госпожи Ренгартен делает то же самое, ни на секунду не отпуская мамину ладонь, шестилетняя Ирини не разговаривает с незнакомцами. Взгляд Лаис мешает и отвлекает, Алексей раздражен, на него накатывает злой, почти боевой кураж, и при первых звуках вальса он склоняет голову перед старшей девочкой:

— Мадмуазель позволит пригласить её на танец?

Девочка приседает и подаёт ему руку. Вести в танце десятилетнюю девочку нелегко, но Алексей старается, и, когда музыка смолкает, партнерша искренне его благодарит. За время танца к госпоже министру подошёл высокий советский моряк. В глаза бросаются совершенно седые волосы при не старом, но каком-то неживом лице.

— Мой муж, Иван, — представляет его Клио. — Извините, но нам пора. Было приятно познакомиться.

Старшая дочь всё так же серьёзна:

— До свидания, господин майор. Пожалуйста, не пускайте немцев в Афины, нам с сестрой не хотелось бы снова плыть через море на корабле. Они тонут.

— Я буду стараться, мадмуазель.

Сразу, как только семья Ренгартенов поворачивается к выходу, на погон Алексея опускается узкая женская ладонь.

— Теперь, когда главная соперница уходит, я претендую на всё ваше внимание, майор.

Музыка всё громче, тонкая талия под рукой гибка и послушна, чёрные кудри развеваются в такт движению, а глаза партнёрши кажутся вдвое больше тех, что достались людям от природы. Котовский из всего многообразия танцев с горем пополам умеет танцевать только вальс.

— Ничего, — запрокинув голову, смеётся Лаис.— Останься в живых, и мы с тобой ещё станцуем танго, я научу.

От вальсов, вина и близости женщины голова идёт кругом. Бал заканчивается.

— Всё этот комендантский час, — злится Лаис. — Прежде мы веселились далеко за полночь. Надеюсь, мой кавалер проводит меня до дома?

Из группы расходящихся гостей Алексею машет, прощаясь, Карагиозис — он тоже уходит не один.

Квартира Лаис находится на первом этаже не самого большого двухэтажного дома, совсем недалеко от ратуши, они добираются за каких-то десять минут.

— Надеюсь, ты не сбежишь? — поворачивается спутница к Алексею.

— А как же муж? — обручальное кольцо Котовский заметил в самом начале бала.

— Мой муж уже полтора года живёт в Лондоне, Алексий. Входи.

Оглушённый поцелуем Алексей смотрит, как она поворачивается к нему спиной:

— Помоги расстегнуть платье.

Его пальцы расстёгивают крючки, шуршит ткань, с шорохом опадают на пол детали женского гардероба…

— Если ты не поторопишься, я сама сорву с тебя этот дурацкий мундир...

В комнате стоит полумрак. Лаис пробирается к окну и отдёргивает плотную штору — режим светомаскировки в Афинах соблюдается очень строго. Окна выходят на запад, света в комнате не становится намного больше, но Алексею хватает – он может ещё раз рассмотреть свою женщину.

Лаис довольно высока, с красивой тяжёлой грудью и тонкой талией. Взгляд Котовского опускается к широким женственным бёдрам, жадно любуется обнажёнными ногами. Не слишком длинные, но стройные и сильные ноги спортсменки и танцовщицы. Женщина чувствует его восхищённый взгляд и медленно поворачивается, позволяя любовнику насладиться зрелищем своего тела.

— Лаис, у тебя есть дети?

— Нет, Алексий. Мой муженёк предпочитает кувыркаться с мальчиками. У нас это встречается, знаешь ли.

Опешив, Котовский не может удержаться от расспросов:

— Тогда почему ты за него пошла?

— Молодая была, глупая. Он был красив, как бог, — высокий атлет, широкоплечий, с голубыми, как весеннее небо глазами. И так замечательно ухаживал… Я решила — это та самая любовь, которая одна на всю жизнь. Дура. Он рассчитывал браком ускорить карьерный рост. После того, как отец погиб, большая часть наследства досталась брату, и муж потерял ко мне интерес, а через полгода уехал в Англию — преподавать греческий. Иногда он присылает мне письма.

— Извини, а сколько тебе лет?

Лаис садится на кровать рядом с Алексеем, валит его на подушки, приближает полные губы к его лицу и зловеще шепчет:

— Двадцать пять. Ты связался со старухой, над тобой будет потешаться весь город!

Мужчина не выдерживает, сгребает её в охапку и принимается доказывать, что ни о чём не сожалеет. Время летит незаметно.

— Всё.