Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Таким образом, будущий закон о шпионаже был призван устранить очевидные законодательные пробелы и ответить на современные внешние вызовы. Благодаря введению уголовного наказания за получение и разглашение сведений о военной обороне России, еще не попавших в разряд секретных, предполагалось нанесение превентивного удара по так называемой визуальной разведке противника (добывание данных о военной топографии, численности и местах дислокации войск, воинском духе, военных смотрах и маневрах, ежегодном количестве новобранцев и др.). События последующих месяцев показали всю обоснованность сделанного шага. Ввиду небезопасности собирания открытых сведений на русском направлении, визуальная разведка в некоторых иностранных спецслужбах утратила ведущую роль как инструмент осведомления. Кроме того, текущее уголовное право должны были дополнить и усилить нормы, предназначение которых сводилось к пресечению военно-технического (военно-промышленного) и группового (организованного) шпионажа. Актуальность, своевременность и практическая необходимость этих новшеств объяснялась распространенностью указанной разновидности и формы преступных проявлений в Санкт-Петербурге и Варшавском генерал-губернаторстве Российской империи (см., например, Приложение 2).

Не меньший интерес членов правительства вызвала «Объяснительная записка к проекту министров военного и юстиции об изменении постановлений главы IV Уголовного уложения о государственной измене путем выдачи государственных тайн» (далее – Объяснительная записка)[578]. Из ее подраздела «Современная постановка шпионства» (раздел «Недостатки нашего действующего законодательства в связи с современной постановкой шпионства»), сформулированного в доступной для понимания форме, министры, в первую очередь гражданские министры[579], узнали об иностранном шпионаже как скрытой и системной угрозе интересам национальной безопасности России. Их вниманию были предложены наиболее известные типологии шпионов, приведены примеры из уголовных дел и др.

Особое место А.С. Резанов, как автор Объяснительной записки, уделил рассмотрению перечня военно-секретных сведений[580], составляющих актуальный предмет профессиональных предпочтений иностранных разведок[581]. Ссылаясь на факты, ставшие известными судебной практике, он убеждал читателя в том, что информация о русской армии не только добывается (законным или преступным путем), но и передается иностранным правительствам.

Добавим, тем самым наносился непоправимый урон оборонительной мощи России и ее престижу на международной арене. Ибо государство, которое не способно обезопасить свои вооруженные силы от дестабилизирующего воздействия со стороны внешних факторов (в первую очередь, разведывательной деятельности стран предполагаемых противников), не может претендовать на лидирующие позиции в региональной или мировой геополитике. Ярким тому подтверждением стал пошатнувшийся международный авторитет Франции (после 1871 г.) а затем и России (после 1905 г.), ввиду недооценки их правительствами предвоенных возможностей немецкой и японской агентуры по девальвации их вооруженного потенциала.

Судя по смыслу и стилю изложения Объяснительной записки, она была призвана, с одной стороны, показать военно-политическому руководству страны фактические масштабы, опасность и непоправимые последствия иностранного шпионажа, а также несостоятельность имеющихся в стране мер уголовно-правового воздействия в борьбе с этим военно-криминальным феноменом. С другой стороны, ей предстояло найти в умах министров понимание и поддержку на пути скорейшего совершенствования текущего уголовного законодательства.

Не имея возражений против концепции улучшения судебной системы, представленной военным министром и министром юстиции в названных документах, члены Совета министров внесли два частных предложения. В соответствии с первым предусматривалось не допустить распространение действия норм проектируемого закона о шпионаже на территории Великого княжества Финляндского. В обратном случае потребовалась бы предварительная и длительная процедура согласования специфики их регионального применения в финляндском сейме (напомним: политическая элита северной окраины России, ввиду своих сепаратистских настроений, предпочитала препятствовать всему тому, что касалось укрепления ее могущества), и принятие главного законодательного решения в рамках всей империи могло быть затянуто. Между тем, всякая отсрочка в реализации вопроса о борьбе с развитием иностранного «соглядатайства», – по мнению министров, – представляла немалую угрозу для государственной безопасности[582].

Второе предложение, высказанное министром внутренних дел А.А. Макаровым и госсекретарем Н.Ф. Дерюжинским, сводилось к необходимости внесения поправки в содержание статей 111² и 111³, согласно которой предлагалось в дополнение к наказуемости военных преступлений (указанной в этих статьях) карать и за покушение на подобные деяния.