Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Одновременно с детализацией боевых преимуществ кораблей, проектировавшихся и недавно зачисленных в состав флота России, средства периодической печати подробно описывали состояние и перспективы вооружений и военной техники ее сухопутных сил. В 1911 г. только «Петербургская газета» поместила на своих страницах две статьи на эти темы[481]. В первой указывалась численность русского воздушного флота и названия новых дирижаблей, входивших в строй. Вторая описывала трехдневное испытание грузовиков, состоявшееся по инициативе Отдела военных сообщений Главного управления Генерального штаба. Важность этого мероприятия для армии подчеркивало то, что за его ходом и результатами наблюдали эксперты, представлявшие все управления военного министерства (интендантское, санитарное, инженерное и артиллерийское), заинтересованные в приобретении надежных средств передвижения и транспортировки.

В мае 1913 г. ежедневник «Новое время» бездумно и безответственно напечатал данные, оглашение которых могло повлечь подрыв интересов внешней безопасности российского государства. В его разделе «Правительственные распоряжения» был представлен список офицеров Генерального штаба военного министерства, награжденных орденами святого Владимира 3-й ст.[482]Причем имя одного из них, – старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа полковника Н.С. Батюшина, – по всем правилам военной конспирации должно было храниться в строжайшей тайне. Знатокам истории спецслужб России известно, что он был начальником разведывательного отделения и в силу своих должностных обязанностей, профессиональных знаний и опыта занимался внедрением агентуры на территории Восточной Пруссии и борьбой с иностранным шпионажем в Варшавском военном округе.

Наряду с гражданской прессой к числу газет, могущих заинтересовать иностранные разведки в межвоенный период, прежде всего, относились доступные для любого читателя штабные военные издания (к примеру, «Виленский военный листок» или «Туркестанская военная газета»).

Помимо периодики, издававшейся в типографиях штабов военных округов, были и другие, более крупные газеты (больший тираж, шире целевая аудитория, наличие возможности оформить подписку в России и за границей), выходившие в Санкт-Петербурге, в частности упоминавшийся выше еженедельник «Русский инвалид». Содержание многих из предложенных в нем статей за 1910–1912 гг. могло быть предметом акцентированного интереса противников (представителей иностранных посольств, «военных туристов» и др.). Первоочередное внимание разборчивого читателя привлекала первая полоса газеты, ее «Официальный отдел». Здесь публиковалась подробная информация о кадровых изменениях в вооруженных силах страны – должностных назначениях, перемещениях, увольнениях и пр.[483] По предложенным в этом отделе спискам личного состава можно было сформировать представление о дислокации воинских частей по военным округам, их командирах, а также корабельном составе флота и морском офицерском корпусе. Представленная в газете рубрика «Из Гос. Думы» тоже включала в себя небезынтересные для иностранных разведок сведения. Так, 18 апреля 1912 г. там было напечатано сообщение о том, что днем позже состоится заседание Государственной Думы, где будет рассмотрен вопрос об отпуске средств на «секретные расходы» (деньги, предназначенные на вербовку заграничной агентуры) разведывательной службы морского ведомства России[484]. При этом, будто нарочно привлекая внимание иностранных шпионов, было сделано ударение на его секретном характере.

Разглашение посредством периодики военных и морских сведений (а, порой, и тайн) России стало нормой журналистской этики в межвоенный период. Один из известных публицистов того времени, печатавшийся под литературным псевдонимом «Скиф», так отзывался о деятельности «вездесущих» газет: «…стоит какой-нибудь части изменить стоянку – пишут; ввели новые орудия – пишут; сдали заказ на сбрую – опять пишут. Испытали броненосец – сейчас же сообщают все результаты с точнейшим указанием скорости, индикаторных сил…»[485].

Менее иронично и, скорее, более пессимистично в этой связи прозвучало мнение П.Ф. Рябикова. Подмечая определенную безысходность в решении проблемы утечки военно значимых сведений со страниц газет и журналов, он квалифицированно констатировал: «Как бы не были строги правила цензуры, как бы не был развит патриотизм нации, не допускающий обнародование вредных для государства данных, – современная печать в погоне за постоянным стремлением давать публике самое новое и свежее, – всегда дает внимательным разведывательным органам громадный материал и не только для изучения общего состояния государства, но и по вопросам, имеющим специальное военное значение…»[486].