Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Во-вторых, губернаторское печатное слово (или губернаторские постановления) выступало средством профилактики и предупреждения преступлений, направленных против самодержавия (в частности, с участием революционеров) после событий 1906–1907 гг. В официальной прессе («Акмолинские областные ведомости», «Тобольские губернские ведомости» и др.) публиковались постановления и объявления о запрещении незаконного хранения, ношения и изготовления холодного и огнестрельного оружия, о запрещении подстрекательства и принуждения к стачкам и забастовкам рабочих и служащих и т. п. В отличие от реакции власти на политическую нестабильность и постепенную пролетаризацию народных масс, ее участие в противодействии азиатскому и европейскому шпионажу, судя по исследованным документам, было неочевидным. В письменном лексиконе адресантов отсутствовали такие специальные термины, как: «военный шпионаж», «лазутчики», «военные секреты», «государственная тайна» и т. д.

По сравнению с высокопоставленным губернским руководством Западной Сибири, ошибочно полагавшим, что иностранный шпионаж как угроза сопряжен лишь с вооруженными столкновениями и сохранение внутреннего спокойствия государства важнее его внешней безопасности, находившиеся в непосредственной близости от недавних и будущих театров военных действий дальневосточные и варшавские власти считали иначе.

Имеющаяся в нашем распоряжении переписка приамурского генерал-губернатора с председателем Совета министров и стенографические отчеты закрытых заседаний депутатов Государственной Думы (см. Приложение 7) свидетельствуют об обеспокоенности П.Ф. Унтербергера судьбой восточных рубежей империи, сопредельных с Японией, Кореей и Маньчжурией.

Проанализируем содержание письма № 10765 на имя П.А. Столыпина от 17 декабря 1908 г.[534] Но прежде обратим внимание на одно совпадение. Это письмо было написано одновременно с началом деятельности I межведомственной комиссии по организации контрразведки (напомним, она собралась в декабре 1908 года). Ввиду отсутствия очевидной взаимосвязи между этими событиями (по причине их конфиденциальности), можно допустить что, с одной стороны, на Дальнем Востоке и в Европейской России численность потенциальных шпионов и возможный ущерб от их действий для обороноспособности страны превзошли все ожидания. С другой – универсальный механизм, призванный воспрепятствовать «утечке» секретных сведений за рубеж, в противоположных концах России представлялся единообразно. И генерал-губернатор, и участники совещания одновременно пришли к выводу о необходимости создания в структуре государства специализированных органов по борьбе с иностранным шпионажем.

В своем письме, основываясь на сведениях начальника Генерального штаба и собственных выводах, П.Ф. Унтербергер доносил в Санкт-Петербург о значительном количестве японских шпионов. «Добывание сведений осуществляется не только профессиональными агентами, – заключал он, – но и всеми проживающими в Крае (Амурская и Приморская области, остров Сахалин. – В.З.) японцами»[535].

Выход из сложившегося положения виделся в осуществлении комплекса контрмер по всеобщему противодействию военно-разведывательному проникновению японцев в Приамурье. Из них наиболее ощутимыми, по мнению автора, могли стать:

а) публикация обязательного постановления, запрещающего нахождение иностранцев на объектах государственной важности; б) расширение охранных отделений и разыскных пунктов и усиление их специальными органами для сыска по военному шпионажу (т. е. контрразведкой. – В.З.); в) увеличение числа агентов, знакомых с японским языком; г) усиление промыслового надзора, долженствующего выполнять, помимо своего профессионального назначения, функции общего наблюдения за деятельностью японцев; д) недопущение рабочих «желтой расы» на казенные оброчные статьи и концессии, предоставляемые в пользование частных лиц на продолжительные сроки (так как японская разведка пользуется в качестве шпионов многочисленными китайцами и корейцами, разбросанными по всему краю)[536].

Эти строки из обращения генерал-губернатора к премьер-министру дают возможность предположить, что он счел целесообразным и своевременным создание системы межведомственной безопасности на региональном уровне (эта инициатива была созвучна с предложением М.И. Трусевича об организации коллективной борьбы со шпионами во всероссийском масштабе). Ее главными институтами должны были стать канцелярия начальника Приамурья, разыскные органы Департамента полиции МВД, «специальные органы для сыска по военному шпионству» (возможно, как штатные подразделения военного министерства), пограничная и корчемная стража, администрации оборонных промышленных предприятий.