Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)

Превентивные мероприятия, осуществляемые союзниками, сопровождались активным изучением будущего театра военных и морских действий. 2 ноября Особое делопроизводство Отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ /центральный аппарат военной разведки/ констатировало участившиеся в течение минувшей недели факты перелета австрийскими «летательными снарядами» российской границы в пределах Варшавского военного округа[557]. Спустя еще семь дней штаб Отдельного корпуса пограничной стражи (далее – ОКПС) докладывал о трех новых случаях нарушения заграничными аэростатами русско-прусской границы[558]. Как верно отмечает Б.А. Старков, апеллируя к сообщениям варшавского генерал-губернатора, на эти и другие разведывательные мероприятия в Привислинском крае и других губерниях России Германия выделяла значительные денежные суммы[559].

Визуальные данные о многочисленности полетов (мы указали лишь некоторые примеры), их траектории и высоте, дальности и ориентировочной точке обратного движения, имевшиеся в военном министерстве, позволяли утверждать, что вероятные противники не ограничивались военно-топографической разведкой сопредельных территорий, их интересовали военные и морские форпосты русской армии и флота, прежде всего, гродненский и ревельский крепостные районы.

Выстроив причинно-следственную связь – осложнение международного положения (Балканский кризис), высокая вероятность войны с европейскими державами, практика интенсивной и акцентированной воздушной разведки со стороны западных соседей – органы высшей и центральной исполнительной власти, наметили политический курс (поддержанный Николаем II) на скорейшее укрепление западных сухопутных и морских рубежей Российской империи. Новую пограничную политику (с уклоном на предупреждение иностранного военного шпионажа) условно можно подразделить на три направления совместной деятельности министерств и ведомств охранительно-оборонительного блока[560] с Советом министров. Кратко рассмотрим подготовительные мероприятия и конечный результат по каждому из направлений, отличавшихся своеобразием решаемых задач и практически совпадающей хронологией действий.

Первое направление (январь-октябрь 1912 г.) характеризовалось межведомственной выработкой особого статуса Ревеля и Гродны, с прилегающими к ним местностями, как опорных для вооруженных сил пунктов и изданием ряда ограничительных правил для иностранцев.

Из Журнала Совета министров (заседание 23 февраля) явствует, что крупные военные и государственные деятели – великий князь Николай Николаевич, а также военный министр, морской министр и другие члены правительства – были озабочены положением Ревеля (Эстляндская губерния) и его окрестностей ввиду преобразования названной территории в укрепленную базу армии и флота. Председатель (В.Н. Коковцов) и все собравшиеся понимали, что строительство и функционирование там комплекса судостроительных заводов (с точки зрения предполагаемой к выпуску их военной продукции и ее технического превосходства в условиях боя) и оборонительных сооружений может потерять всякий смысл ввиду наличия реальной угрозы со стороны агентуры иностранных военных и морских ведомств. По данным, которыми располагали высшие военно-политические круги России, зарубежные государства зачастую черпали интересующие их сведения о средствах русской военной защиты через своих подданных, которые входили либо в состав рабочих, привлекаемых к постройке военных сооружений, либо, владея вблизи земельными участками, получали возможность непосредственного наблюдения за ходом соответствующих работ[561].

Возникшие опасения были небезосновательными. На рубеже ΧΙΧ-ΧΧ вв., например, в Ревеле проживало около 65 000 человек, из них 50 % составляли эсты и 30 % немцы (или около 20 000 душ мужского и женского пола)[562]. Большинство «натурализовавшихся» немцев или немецких подданных вело добропорядочный и законопослушный образ жизни и не привлекало к себе излишнее внимание со стороны военных и полиции. Однако меньшая их часть, находившаяся под прикрытием соотечественников (и это приходится констатировать в очередной раз), могла попасть в поле зрения разведывательной агентуры германского Генштаба.

Наша гипотеза подтверждается приведенным вкратце в предыдущей главе высказыванием директора Департамента полиции МВД М.И. Трусевича (от 22 июня 1908 г.). Процитируем его полностью. Он, в частности, говорил: «Надлежит обратить особое внимание на проживающих в приграничных районах в значительном количестве иностранцев, арендующих имения, служащих на железных дорогах, заводах, фабриках, которые нередко как сами сообщают иностранным властям о слабых сторонах нашей обороны, так и являются опорными пунктами для иностранных лазутчиков, в случае же военных действий могут оказать содействие передовым неприятельским отрядам»[563].