Инсбрукская волчица

– Ну, инспектор, не надумали ещё ничего? – вновь в кабинет вошёл Кляйн, – а вам не кажется, что мы не поймали её потому, что мы ищем живую преступницу?

– То-то и оно… – пробормотал я.

Эта версия казалась мне маловероятной, но не такой уж и фантастической. За последние пару дней не было никаких известий о новых кражах, с тех самых пор, как волчица, словно в насмешку над нами, обокрала целую продовольственную лавку. В этот раз она, как ни была осторожна, а всё же дважды оплошала: засветилась с утра на окраине, а потом забыла закрыть дверь или чем-то подпереть её, в результате чего присутствие незваного гостя обнаружилось довольно скоро.

– Возможно… Но мне кажется, она всё-таки жива. Сегодня-завтра она непременно оступится.

Уверившаяся в своей безнаказанности Зигель обязательно совершит ещё одну ошибку, которая и станет для неё роковой.

Я закрыл папку с делом, распухшую от записей допросов и показаний свидетелей, и потёр уставшие глаза. Дело было готово для передачи в суд. Впрочем, вчера Мартин принёс неподтверждённый слух о том, что Волчицу у нас забирает Вена. Да и чёрт с ней! Мы сделали всё, что могли, стыдиться нечего.

Глава 33. Чудовище

Произнесённое про себя слово «стыдиться» натолкнуло меня на ещё одно дело, которое нужно было решить безотлагательно. Я постучал по стене соседнего кабинета, и когда передо мной появился Кляйн, попросил:

– Не в службу, а в дружбу, коллега, отправьте, кого-нибудь ещё раз в Боцен за её родителями. Они обязаны вернуться. Я и так пошёл на должностное нарушение, позволив им уехать из города. Но не присутствовать на суде они не могут. Пусть привезут их обоих или одного из них, как получится. Закон допускает присутствие только одного из родителей на суде над несовершеннолетним, даже если второй родитель против. Конечно, придётся обеспечивать охрану, но тут уж ничего не поделаешь.

Мартин посмотрел на меня испуганно и тихо спросил:

– А разве вы не знаете, господин Дитрих?

– Чего я не знаю?

Манера говорить подобными загадками и намёками меня всегда немало раздражала, а фраза Мартина предполагала очередную неприятность в этом деле.

Кляйн опустил глаза и ответил:

– Так нет уж в живых их, Зигелей…

– Как так? Почему?

– Говорят, угорели. Об этом и в газете было.

Он отошёл в свой кабинет и через несколько минут вернулся с местной газетой. В короткой статье в рубрике «Происшествия» говорилось, что приехавшие недавно в Боцен супруги сняли небольшой дом на окраине города. До них в доме долго никто не жил. Возможно, им и не удалось бы снять его так дёшево, если бы не дурная слава, которая ходила среди жителей об этом доме. Поговаривали, что раньше там случилось несколько загадочных смертей. Но всё это, скорей всего, были обычные бабские сплетни.

Состояние дымоходов в этом доме никому известно не было, но вряд ли оно было слишком хорошим. Трубы не чистили уже много лет, печь не топили.

Крякнув от досады, я встал и начал собираться в поездку. Это дело разрасталось, как снежный ком, хотя, если быть честным, такое качество проявляли все сколько-нибудь серьёзные уголовные дела.

Формально ехать в Боцен самому мне не было никакой надобности. Но Катарина и Йозеф Зигель интересовали меня как личности. Я вспоминал, как Катарина приходила ко мне по поводу пропавшей обуви. Тогда пропажа туфель Анны невольно повлекла сомнения в виновности дочери Зигелей. Не думаю, чтобы Катарина сделала это нарочно. Каково было этой цельной натуре убедиться в том, что страшное преступление совершила её собственная дочь? Как она смогла пережить это? И смогла ли? Является ли гибель четы Зигелей случайной?

На эти вопросы мне предстояло ответить в Боцене.

Заехав по дороге домой, для того, чтобы предупредить семью о своей поездке, я на нанятой пролётке отправился в соседний город.

В Боцен я прибыл поздним вечером и сразу направился в маленькую гостиницу недалеко от центра. Город мало чем отличался от Инсбрука. Кому-нибудь, находившемуся в менее плачевном положении, чем чета Зигелей, он наверняка мог бы показаться ещё более живописным, чем наш городишко. Но человека, у которого и так тяжело на душе, серые средневековые здания, узкие улочки и неисчислимые изображения святой Девы, скорей всего, порядком угнетали.

В номере гостиницы было дико холодно. Огромная двуспальная кровать под балдахином казалась ледяной глыбой, и ложиться в неё у меня не было никакого желания.

Я разложил бумаги на колченогом диванчике и стал их просматривать при свете скудной свечи. А потом там же заснул, не раздеваясь.

Утром я отправился осматривать дом, где завершили свои земные дни Йозеф и Катарина Зигель.

Дом был одноэтажный, старый, по моему мнению, пару веков назад он представлял собою каретный сарай. Потом его наскоро переделали под жилье, но жить в нём не стали. Прямо за домом поднимался высокий холм, поросший густым лесом. Листва уже вся облетела, но тонкие ветки подлеска не давали возможности осмотреть окрестности. Не спустился ли кто-то с этого холма для того, чтобы помочь родителям Анны уйти из жизни?