Институт благородных отбросов

— О чем и речь. Лишние — марш отсюда! Кыш-кыш-кыш! Ваше высочество — не исключение! — ректор был — сама строгость.

— Я вернусь! — пригрозил принц. Тори ничуть не удивилась, когда переводчик в левом ухе пробубнил: "I'll be back!".

Могучая фигура Сангатанги Энжея легко оттеснила от кровати коротышку-доктора. Ректор склонился над Тори. Она машинально отметила: йети нарядился в халат с драконами и кровищей среди пастельно-бежевых облаков. Узкие глаза ректора смотрели на раненую очень строго:

— Не знаю, кто вам рассказал, но студентам о горгульях знать не положено — для их же, студентов, спокойствия. Каково будет, если они решат, что круглосуточно — под надзором множества глаз?

— А это не так? — съязвила Тори и мысленно поздравила себя: голова почти пришла в норму.

— Разумеется, нет… отчасти. Только я и проректоры можем получить от горгулий ответы на вопросы, касающиеся обитателей замка. Остальным настенный декор в лучшем случае подскажет дорогу. Увы, в этот раз спрашивать некого: фигура разбита, восстановлению не подлежит.

Виктория уставилась в потолок: переваривая услышанное. Из-под потолка на нее молча таращились предметы дискуссии.

Ключевое слово — предметы.

По сути, горгульи оказались местными ИскИнами: нерожденными — изготовленными, но вполне одушевленными существами, способными мыслить, обижаться, радоваться… и четко следовать заложенной программе подчинения.

От этого на душе сделалось гадко.

— И куда вы ее теперь?! — рискуя снова заработать головную боль, Тори все же приподнялась на кровати. Уставилась ректору прямо в глаза. — На помойку?

Йети нахмурился. Зрелище получилось довольно грозное:

— Не знаю, как в вашем мире, голубушка, а у нас любое мыслящее существо заслуживает уважения. Фигура отправлена туда, откуда пришла: в местную каменоломню, ныне закрытую. Не беспокойтесь, выздоравливайте и… — когтистый палец покачался у Тори перед носом, — …не болтайте лишнего!

Виктория продолжала разглядывать пожарных горгулий.

"С одной стороны, освобождать их — никаких носков не хватит. С другой — как так можно-то?! С третьей…"

С третьей стороны у ней подошел доктор, проворчал: "Спать-спать-спать", и Тори послушно заснула. Ей приснился Чарли, которого она привела знакомиться с бабушками. Баба Лена не одобрила "вислоухую аристократию", баба Геля вздохнула: "Непись! Но, вроде, порядочный…", а Софья Николаевна искренне обрадовалась.

* * *

Здание ИБО было совсем не радо, напротив — рассержено. Да, в этот раз его подопечные уцелели, но малая часть института все же погибла. Так человек переживает незначительную потерю крови: кажется, ничего страшного, но сигнал тревоги уже включился.

Где-то в недрах ИБО возник паразит. Комар в обличье разумного существа, мелкий и ловкий, выбрал "слепую зону": соседи сбитой горгульи ничего не заметили.

Паразит решил, что он очень умный.

Не с теми связался.

Человеку дано справиться с комаром, а разумному зданию — дать отпор вредителям всех мастей. Оказывалась ли это крыса-инженер, ворующая гайки для своего авто на кофейном двигателе, или безжалостный киллер-дроу, здание ИБО всегда обращалось к ректору. Обращалось косвенно — таковы принципы, но подсказки мог расшифровать даже тупица.

А тупицы среди ректоров ИБО не попадались.

* * *

Домовые под присмотром госпожи Боадики огородили часть коридора желтой лентой со словами "Проход закрыт! Аварийная зона!" В отличие от горгулий домовые духи были существами вольнонаемными: работали за жалование и программам не подчинялись.

Сангатанга Энжей окинул взглядом место вероятного преступления и вздохнул. Иногда он очень хотел, чтобы домовых заменил кто-то другой, даже пару раз подыскивал кандидатов.

Главное условие, разумеется, — отсутствие воображения.

Что, скажите на милость, творилось в их маленьких мозгах, если простое техническое задание "натянуть ленту поперек коридора" они превратили… в этот цирк?!

— Я пыталась объяснить им, что мы не к празднику здесь готовимся, — кастелянша величественно скрестила руки на груди. — Но…

— Ни слова больше! — сдвинув косматые брови, ректор наблюдал, как домовые опутывали все вокруг желтыми бантами и витыми цепочками.

— Та-да! — объявил наконец бригадир-домовой, широким жестом мохнатой лапки обведя творчество подчиненных.

— Не-а, — холодно бросила госпожа Боадика. — Вообще не "тада".

Домовенок в полосатом колпачке безуспешно прилаживал бант на место, с которого упала горгулья. Лента рвалась снова и снова. В конце концов малыш выронил клубок и расплакался.

— Ну-ну. Успокойся, никто на тебя не серд… — Сангатанга Энжей задумчиво уставился на стену. Аккуратно, двумя когтями, словно пинцетом, достал из трещины в камне то, что обрывало ленту.

Это "что-то" оказалось крохотным кусочком металла — бритвенно-острым обломком круглого лезвия.

— Фрагмент метательного диска. Ими пользуются на моем родном острове, — Безымянный Гоблин незаметно появился рядом.

— И, разумеется, один такой как раз пропал из вашего кабинета? — спросил ректор, очень надеясь услышать "да". Преподаватель духовных практик покачал головой.

— Не пропал. У меня вообще нет оружия.

* * *