Институт репродукции

Марфа спит, близнецы бегают во дворе. Дядя Саша пристроился у сарая, и мастерит из уворованных на какой-то стройке обрезков красного дерева маленький шкаф-комод- пеленальник для дочки. Выходит что-то жутко изысканное и одновременно удобное. Мастеря, дядя Саша насвистывает. Иногда в этом свисте удается различить обрывки популярных песен, а иной раз даже арии из классических опер. У дяди Саши очень неплохой слух и весьма богатый репертуар.

Сдвинув со всей бесцеремонностью ноутбук, я сую маме под нос мобильник с отснятыми мною кадрами, естественно сопровождая их пояснениями. Рассказ мой весьма пространен, эмоционален и местами абсолютно нецензурен.

Мама, мне кажется, слушает меня вполуха, продолжая думать о чем-то своем. Но неожиданно она резко поднимает голову и встряхивается, как собака, вышедшая из реки.

– А знаешь, Аська, тут может и удастся что-нибудь сделать! Скинь-ка этот фильмец на мою страничку, а я к нему пару слов покрепче по-англицки присобачу. Привлечем, так сказать, к этому сугубо частному случаю, внимание мировой общественности. Глядишь, что и выйдет. Пусть не всему сектору Д, пусть хоть паре людей удастся помочь – тоже ведь хлеб.

– Трем людям, мам, – я оглушительно зеваю, гоняя по экрану послушную миниатюрную мышку.

Потом я топаю спать. Даже уже не пытаюсь сгонять кошку с котятами, просто сдвигаю их чуть в сторонку, чтобы и мне стало можно хоть как-то вытянуть ноги. В конце концов, может кошка и права – не так уж часто я здесь ночую, чтоб настаивать на единоличном владении этой кроватью.

*

Мне снится, что была война. Вокруг сплошной хаос и разрушение. Сквозь этот бедлам мы ищем своих детей. Их куда-то вывезли в самом начале всеобщего бардака, упрятали в какие-то щели и бункеры, и теперь мы медленно объезжаем многочисленные детдома, приюты и детприемники. Дети выросли, похудели, сделались едва узнаваемы, и сами не узнают нас. Тем не менее, мы последовательно находим Свету, Таню, Марину, Лешку, Ваську и Варьку, костиного еще нерожденного малыша. Мы, кажется, уже всех нашли, но почему-то все продолжаем и продолжаем искать.

Я просыпаюсь, как всегда, уже на закате, с чувством, что необходимо немедленно вспомнить что-то ужасно важное. Ощущение знакомое, я часто с ним просыпаюсь, и обычно на поверку оно не несет в себе никакой информации.

Звоню Игорю – там, медленные гудки, после чего автоответчик голосом Игоря сообщает,

что в ближайшие сутки он на дежурстве, просьба оставить сообщение или перезвонить завтра после шести. Значит, до завтрашнего вечера Светка у бабушки.

Звоню Косте – в трубке слышится бодрый голос, на заднем плане Серегин смех – они доклеивают обои. Как насчет приехать к ним? У них весело!

Несмотря на долгий сон, а может и благодаря ему, руки и ноги у меня все еще свинцовые. А как насчет приехать сюда, когда они там все закончат? Веселье я им и здесь гарантирую.

На заднем плане оживленное совещание, но окончательное решение так и не принято – зависит от того, когда они все закончат. Я не настаиваю, чмокаю трубку, медленно потягиваюсь, с трудом разгибаюсь, и вяло перетекаю в кухню. В голове все еще туман и дым от едва отгремевших взрывов.

– А у тебя гости! – встречает меня Марфа с дочкой на руках. Мама, как всегда, куда-то уже упорхнула.

Я всматриваюсь, тру глаза, и всматриваюсь вновь. Не, это точно, мне не показалось – за нашим родным круглым столом сидит Степа с ножом из лифта. Ну да, тот самый, из восемнадцатого детдома. И неловко, двумя руками, прижимает к груди двух хныкающих рыженьких зеленоглазых близняшек. А где же их мама? Неужели…

– А где Наташа? – я не столько спрашиваю, сколько испуганно взвизгиваю.

– Да здесь она, здесь, – хором спешат меня успокоить сразу все присутствующие. – В тубзик отлучилась, сейчас вернется.

Я так испугалась, что как-то сразу проснулась.

– А они тоже близнецы, да? И тоже рыжие, да? А правда, что близнецы почти всегда рыжие?

– Неправда. Вась, ты мне сейчас руку оторвешь, отцепись!

– Васька у нас будет аналитиком, закономерности во всем ищет, – это, конечно, Гришка. Он аккуратно вынимает из Степкиных клешней малышек. Девчонки в его опытных руках сразу же успокаиваются. Марфа тем временем ставит перед гостем стакан с чаем.

– А это как «аналитиком» – анализы у всех брать, да?

Наташа – прекрасная и величественная, как всегда, в Марфиной длинной, до колен, драной майке с Микки-Маусом и с мокрыми, рассыпавшимися по плечам, рыжими волосами, выходит из нашего совмещенного санузла и склоняятся над Гришей, забирая у него малышей. Брови у Григория ползут вверх – мой брат явно впечатлен.

– Э-э-э, – бормочет он, слегка запинаясь. – Собственно, одного ты вполне можешь оставить. Даже двух, если хочешь. Правда-правда! Они вовсе мне не мешают! Я э-э-э, и не к такому привык.

– Им есть пора, – Наташа улыбается в ответ. – Вряд ли ты сумеешь их покормить.

– Ну, тогда потом. Тебе же самой тоже надо будет поесть.

– Потом, я надеюсь, они уснут. Но, если нет, я воспользуюсь твоим предложением.

Забавно наблюдать Гришку с девушкой, и убеждаться, что вот, ничто человеческое ему, ботану, не чуждо.