Институт репродукции

Ординаторская в послеродовом была заперта, хотя внутри явно кто-то был – слышались шаги, шорохи, вроде даже чьи-то постанывания. Ладно, в конце концов, какое мне дело!

Я уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг замок щелкнул и из ординаторской, застегивая на ходу пуговицы форменной блузы, вылетела санитарка Лера. Увидев меня, она резко затормозила, выпрямилась, и медленным шагом, с достоинством пошла дальше по коридору. Я пожала плечами, открыла дверь и вошла.

На койке в ординаторской сидел слегка взъерошенный Игорь.

*

Ну что тут скажешь? И надо ли вообще что-нибудь говорить? Да кто он мне, в конце концов – муж, любовник? Он просто отец моего ребенка.

– Привет! – сказала я. – Ты чего трубку весь день не берешь?

– Да я… это – он провел рукой ото лба к затылку, приглаживая волосы. – Замотался, короче. Сама-то как?

– Да нормально.

– Слышал, местечко тебе непыльное досталось?

– Твоими молитвами.

Мы помолчали, Игорь – явно скучая, я – собираясь с силами.

– Так ты чего хотела-то?

– В смысле? Ну, мы ж договаривались – на этой неделе вместе забрать Светку из садика.

– А-а-а… Не, на этой, наверно, не получится.

– Как, почему?! Ты же обещал! – как я ни старалась держаться по возможности бесстрастно и пофигистки, но, похоже, возможности мои кончились. И в голосе явственно прозвучали слезы.

Игорь с опаскою покосился на меня.

– Эй, ну ты это …полегче на поворотах! Во-первых, ничего я не обещал. А во-вторых, дорогая, ты что-то слишком долго думаешь.

– И…и что?

– Ну и я тоже начал продумывать. Разные варианты.

– Но ведь это же мой ребенок!

– Ой, да какой он твой! Мой это ребенок – и ничей больше! Тебя тут и не стояло! Я ее можно сказать, создал. Только что сам в животе носил, а так – все, и беременность, и роды, и соски, и пеленки, и колики, и потничка – всего хлебнул, все с первого дня, своими руками! Да я ж ее сотворил, как этот… Пигмалион Галатею. Что в ней твоего после этого?!

– Ну… наверное, это отчасти верно. Вот только ты сотворил ее… из меня.

– Да Г-ди! Ведь ты ж сама сдала эти клетки! Считай, ты от них отказалась!

Я почувствовала, что еще секунда – и все! Разревусь, прямо тут! Ну, уж этого никак нельзя допускать. Что угодно, только не это!

Я резко развернулась, и выбежала из ординаторской.

Я бежала, ловя краешком сознания, как за мной захлопнулась дверь, как что-то вслед крикнул Игорь, как свистел в ушах ветер из множества распахнутых настежь окон. В конце коридора пожарная дверь, за ней лестница, и по ней вниз, мимо всех площадок и этажей, до самого что ни на есть подвала. И там уже, наконец, можно будет, заплакать.

*

Добежать до подвала мне не удалось. На первом этаже, у самых дверей в обсервацию меня словил доктор Лева. Просто вытянул руку и цапанул за плечо. Руки у него, как клещи, фиг вырвешься.

– Куда бежишь, случилось чего?

Я только молча помотала головой. По щекам моим текли слезы.

Больше он меня ни о чем не спрашивал. Не выпуская моего плеча, доктор Лева втащил меня в свой кабинет и зашвырнул на диван. Сам брякнулся рядом.

– Ну? Чего ревешь? Кто тебя обидел? Кому я должен морду набить?

Губы мои невольно раздвинулись в улыбке, хотя слезы продолжали по-прежнему лить ручьем. Я ж говорила, если я плачу, так плачу! Долго, всласть, и за все беды сразу.

Доктор Лева обнял меня за плечи, привлек к себе, я уткнулась ему в грудь и выплакала все-все. Как мне было больно, когда мы с Игорем расстались. Как он использовал, чтобы стать отцом, мою яйцеклетку. Как он недавно все мне это рассказал, и показал впервые моего ребенка. И как с тех пор я ежедневно схожу с ума от тоски по своей девочке. Живу, можно сказать, как в тюрьме, от свиданья к свиданию. И вот сегодня, сейчас…

– Нда-а, – протянул доктор Лева. – История! Досталось тебе. Валерьяночки выпьешь?

– Не. Спасибо.

Он усмехнулся. Пригладил мне волосы. Вытер большим пальцем слезы со щек. Оторвал от рулона на столе бумажное полотенце. Кивнул на раковину в углу.

– Умойся пойди, горе мое! Нос распух, глаза красные, щеки от слез полосатые. Глаза б мои не глядели! До чего вы, девки, себя допускаете, пороть вас некому!

Я послушно умылась. Мне стало гораздо легче.

– Значит, замуж за него ты не хочешь? Даже несмотря на ребенка?

Я категорически замотала головой. Ни за что! Тем более после сегодняшнего!

– Нет, ну надо же! А какая любовь была! И куда все делось! Хотя я самого начала считал – нечего тебе с таким козлом связываться. Я и Аркадию всю дорогу твержу – слишком вы ему во всем потакаете! Захотел медицину – на, захотел квартиру – на, балерину в жены – пожалуйста, ребенка – ну, ты ж не думаешь, что он сам платил за ЭКО и за суррогат! Но ведь они ж в этом видят свой родительский долг!

И вот что толку, скажи мне, от этих подарков, если вы с сыном годами не разговариваете?! Только: «Как дела Игорек?» – «Да все нормально!» или там «Проблема есть, помоги решить.» Они ж, по-моему, с рожденья так в глаза ему ни разу и не посмотрели – что мать, что отец!

– Лев Самуилович, по-моему, вы преувеличиваете!

– Да точно тебе говорю!