Интеллектуальный капитал и потенциал Республики Беларусь

К сожалению, в этом течении были и мутные воды, не ведущие к возвышению человека. Не просветление, а тьма, – такова опасная бездна обесчеловечения внутреннего и внешнего мира человека, его рационально обоснованного «права» на насилие над другими людьми и природой. Глубоко постигнув «подпольный» мир человека, мыслитель писал: «Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил» [Достоевский. Т. 14. 1076, c. 100].

Природа в культуре по Розанову, – это принципиально большее, чем ее законы и их рациональное познание. «Природа становится глубоко рациональною, но и глубоко отвратительною. Природа – не дышит. Это труп ее, а не она. А кто же захочет долго быть «в мертвецкой». Раз мы умерщвляем в рационализме природу, мы, естественно, совершаем над нею преступление… Нет, природа не рациональна. В ней есть рациональное, но это ее бок, а не она вся» [Розанов 1992, c. 331].

Искушение чисто рационального видения природы порой посещало и Ф. Тютчева. Но нам ближе тютчевский гимн прекрасной Сфинкс: «Не то, что мните вы, природа: // не слепок, не бездушный лик. // В ней есть душа, в ней есть свобода, // в ней есть любовь, в ней есть язык». Искренней болью пронизаны слова М. Цветаевой: «Мы, с ремеслами, мы, с заводами, // что мы сделали с раем, отданным // нам?…Мы – с ремеслами, мы – с искусствами! // Растянув на одре Прокрустовом / вещь… Замкнулась и ждет конца // вещь на адском одре станка… В мир, одушевленней некуда! // Что же человек привнес?» [Цветаева 1990, c. 309–310]. Мощные эгоцентрические интересы и инерционное мышление еще влекут человечество по пути Эдипа.

В поисках предотвращения эдипова исхода русский мыслитель В. Соловьев писал, что «возможно троякое отношение человека к внешней природе: страдательное подчинение ей в том виде, как она существует, затем деятельная борьба с нею, покорение ее и пользование ею, как безразличным орудием, и, наконец, утверждение ее идеального состояния – того, чем она должна стать для человека» [Соловьев 1903, c. 359].

Такие идеи и ценностные ориентации нашли живой отклик в современной культуре. Перед угрозой антиэкологического суицида обновленный Порядок из Хаоса, зловеще озаренного Хиросимой, чернобыльской «звездой Полынь» и японской Фукусимой, возможен лишь как «новый диалог человека с природой» (И. Пригожин). Как писал Экзюпери, «вы проинтегрировали орбиту звезды,… и звезда перестала быть для вас живым светочем. Она стала знаком в ваших книгах, но она больше не светит вам, и вы знаете о ней меньше несмышленого младенца» [Экзюпери 1994, c. 74–75].

В мировидении современного человека и его смысловых установках ноосфера должна обрести статус интегрального субъекта, разумеется, не в буквальном, а в ценностно-нормативном смысле. Необходимо «благоговение перед жизнью» (А. Швейцер) как величайшей самоценностью. Эта кардинальная переоценка ценностей означает постепенный, но неуклонный отказ от протагоровского человека как «меры всех вещей» и распространение кантовской максимы «Человек человеку – цель» на все сущее.

Современный человек не может только созерцать природу. Его призвание – деятельное отношение к ней, ее практическое изменение и преобразование, но категорический императив – воспроизводство динамического равновесия с природой. В этой связи существенна выработка в общественном сознании такого всеобщего социокультурного принципа отношения к природе, который решительно сменит принцип неограниченного активизма и станет важной, по сути исходной, предпосылкой многомерной практической деятельности людей.

Нельзя не видеть, что нередко заметные в научной литературе и массмедиа призывы к простому «подчинению» законам природы равносильны пассивному приспособлению к ней, стремлению «поладить» с природой ценой ограничения закона возвышения человеческих потребностей. Совершенно ясно, что естественная среда уже сегодня не может предоставить многое из того, что необходимо человеку. Неизбежно возникает потребность не только в охране, но и в реконструкции, облагораживании, культивировании природы. Это означает, что основной социокультурный принцип, регулирующий отношение общества, каждой личности к природе, не может быть сведен ни к пассивному подчинению ее законам, но и не может быть сведен к гегелевской схеме «господин – раб». Таким принципом должна стать разумная, основанная на глубоком понимании внутренней, органической взаимообусловленности человека, общества и природы, научном понимании закономерностей такой взаимосвязи, активность человека, направленная на охрану, реконструкцию и культивирование природы не только как средства, но и цели.