Интеллигенция в поисках идентичности. Достоевский – Толстой

Это не просто тексты: «память уничтожает время: сводит воедино то, что происходит как будто врозь» (Толстой, 54, 50). При всем этом Толстой-философ самобытен и уникален; знаток мировой философии и религиозных учений, он не только изучал их, но и переживал, положив в основу познания субъективный метод «вчувствования» и измерял чужие идеи собственными, а не наоборот. Расходясь, по собственному признанию, со всеми философами (Переписка, 1, п. 107, 250), он в то же время использовал мировую философию, мудрость и религиозные учения как «лупу» для поверки своего субъективного понимания философских идей. «Важно для меня и составляет мою истинную жизнь все то, что непосредственно было сознано мною и было открыто моему сознанию через мысли сознательных существ, общавшихся со мной в этой жизни или живших тысячи лет назад и выразивших словами то, что смутно таилось в моем сознании, и потому, получив форму выражения, составило часть его. Так что мысли Будды, Канта, Христа, Амиеля и других составляют часть моей жизни…» (Толстой, 56, 16–17).

Толстой стал основоположником философии жизни в России, антиметафизической, неклассической по своей сути. Вся его философия основана на «Я», которое переживает (живет, то есть сознает жизнь), в том числе и мировую философию, и религиозные учения, и собственную жизнь. Как мы отметили ранее, важнейшая категория в философии Толстого – жизнь, субъективно осмысленная и представленная им в специальном философском трактате «О жизни» (1886–1887). Философия и ее идеи важны для него, прежде всего, с точки зрения отражения в них целостности жизни, ее смыслов, и они не всегда оказывались чисто рациональными. Субъективизм – важнейшая черта его философии жизни. Именно этот критерий субъективизма и не позволяет привязать Толстого ни к одному направлению в прошлом и в настоящем, при всей близости его Востоку, античности или просветительским традициям XVIII века. «Толстой демонстрирует радикальный субъективизм своей философской позиции, причем субъективизм идеалистического характера, так как признаваемая единственной реальной данностью “человеческая жизнь” отождествляется с “сознанием” (Толстой, 26, 324–325). С этим связано и то, что исходной основой мышления становится у Толстого рефлексия сознания, т. е. гносеологическая рефлексия»[213].

Отсюда вытекает его классификация истории философии, в основании которой лежат ни хронология, типология, или история идей, но собственная аксиологическая позиция. Все мыслители (без различия их исторического, философского или религиозного статуса) были разделены им на два типа: «настоящих и ненастоящих». К «настоящим» философам он отнес высокодуховную и высоконравственную личность, несущую ответственность за свои идеи, отстаивающую идеалы просветительского гуманизма, живущую по своим убеждениям и отыскивающую «формулу целостной жизни», открывающую ее общезначимый смысл. К таковым принадлежат «религиозные мудрецы и пророки» (невозможно даже перечислить огромное количество имен «древних мудрецов, браминов, Будды, Зороастра, Лао-Цзы, Конфуция, Исайи, Христа» (Толстой, 26, 327), а также вполне рационально мыслящие и очень непохожие друг на друга философы от Платона, Сократа, Паскаля, Декарта, Дидро, Спинозы до Руссо, Канта, Шопенгауэра. Их «подлинность» – в умении точно раскрыть предмет философии, дать «наилучшие возможные ответы на вопросы о значении человеческой жизни и смерти» (Переписка, 1, п.102, 234), которые, как считал Толстой, носят религиозно-практический характер.

К «ненастоящим» философам он относил тех, кто «умерщвлял» жизнь, расчленяя ее по образцу естествознания на составные части и пытался, затем механистически синтезировать. К таковым он отнес, по сути, всех методологов и логиков; не удивительно, что в его списке оказались вместе Аристотель, Ф. Бэкон, позитивисты типа О. Конта, Дж. Миля, или Гегеля. Ненастоящими он считал и многих современных отечественных философов, использующих в качестве базового «птичий язык» неопределенных понятий, таких как «соборность», «материя», «идеи», «утопия», «отвлеченные начала», «всеединство», «дух», которыми, с его точки зрения, подменялась подлинная реальность и подлинные проблемы мысли.