Интернатские. Сентиментальность в бою неуместна

Молодой офицер-холостяк, культурный в манерах и обходительный в общении, с дамами особенно, военный лётчик по имени Виктор обратил как-то на зимней улице внимание на красивую некрупную брюнетку с печальными глазами. Благожелательно-вежливо поздоровавшись и галантно представившись, капитан Смирнов, не в последнюю очередь благодаря своему неотразимому внутреннему обаянию при весьма приятной наружности очень скоро, к немалому удивлению Марии, оказался с её же согласия у неё в гостях. Подкупило на сей раз категорически до этого недоступную для подобных легкомысленных знакомств женщину скорее всего то, что он был невелик ростом и мягок речью, интеллигентен и до поры до времени не делал ни малейших попыток залезть к ней под юбку. От него и на грамм не веяло той опасностью, какой, например, за версту разило от наглых здоровенных фабричных бугаёв типа недоброй памяти Петра, а совсем наоборот – исходили теплота и душевность. Всё это создавало ощущение спокойствия и комфорта в общении с ним. И Мария сама не заметила, как подсознательное, столько времени подавляемое и подспудно искавшее выхода на свободу «хочу», одержав, наконец, верх над мрачным «ненавижу», переросло в неуправляемое светлое «люблю».

Виктор умел красиво ухаживать, превращая каждую их встречу в праздник. Жизнь начинала походить для Марии на прекрасную сказку. Для них обоих это было что-то необыкновенное, упоительное до умопомрачения. Находясь днём один на службе, другая – на работе, они считали часы и минуты до каждой вечерней встречи. А встретившись, растворялись друг в друге без остатка до самого утра. Обнявшись, влюблённые забывали обо всём на свете. Весь прочий мир уходил куда-то на дальний план, становился для них в эти мгновения второстепенным и малозначительным. Главное – здесь и сейчас! Только соединившись в одно целое, они жили, а разъединившись – работали, служили, ели, пили и так далее.

Это можно было назвать счастьем. Мария ещё более похорошела, в её постоянно теперь блестящих глазах не осталось и намёка на былую грусть. Она даже готова была уступить, наконец, мольбам Виктора и – о, чудо! – охотно и для себя самой родить ребёнка. Исцеление её больного ума, казалось, произошло. И когда она вдруг почувствовала себя в «интересном положении», что было незамедлительно подтверждено при осмотре и зафиксировано документально врачом-гинекологом, то не очень-то и испугалась. Её возлюбленного же такой факт и вовсе привёл в восторг, и вот… решено: млея от волнения, сияющая парочка подаёт заявление в ЗАГС, чтобы в наиближайшее время сочетаться узами законного брака.

Беременность проходила без осложнений, и вообще всё шло прекрасно. Они уже перелистывали страницы всевозможных словарей и справочников, выбирая правильное имя будущему малышу. Единственным их небольшим разногласием по этой приятной теме был пол ребёнка. Мария, как и большинство молодых женщин, собирающихся рожать впервые, хотела своим старшеньким дитём видеть непременно девочку-няньку, которую сначала научит вязать замечательные пуховые платки, а потом приобщит к заботливому уходу за последующими братиками, а Виктор, как почти всякий без пяти минут молодой отец, настаивал на сыне, которого обязательно, когда тот вырастет, командирует в космос покорять другие миры.

Сыграв неамбициозную, без пушечных салютов и фейерверков, но вполне приличную и весёлую свадьбу в офицерской столовой, молодожёны Смирновы с радостным энтузиазмом готовились стать отцом и матерью. Да видимо чересчур бурно выражали они своё счастье, казавшееся безоблачным, и… по мнению суеверных «знатоков жизни», сами себе сглазили его. А в результате сглаза, как бывает, судьба захотела это счастье укротить. В один из обычных полётных дней Виктор не вернулся с боевого дежурства. У почерневшей от горя Марии случился выкидыш уже пошевеливавшегося в животе плода. На похоронах мужа, прошедших со всеми воинскими почестями, она присутствовать не смогла, поскольку в тяжёлом от большой кровопотери состоянии находилась в это время в больнице, жестоко раскаиваясь в своей злосчастной попытке родить. Вот они, дети… убийцы – они и есть убийцы. Ведь, если бы Виктор не захотел ребёнка, то наверняка был бы сейчас жив и здоров. А мечтая о сыне-космонавте, расслабился на большой скорости и потерял управление самолётом. Секундная рассеяность – и вот результат, вся судьба под откос…