Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира

– Теперь, кардинал, вы должны сдержать свое слово и остановить французские войска именем папы, – требует Иоанн. – У нас в стране мятеж, графы восстали, народ отказывается повиноваться моим указам. Люди уже готовы присягнуть правителю-иностранцу и полюбить его. Только вы способны предотвратить катастрофу. Не затягивайте, ситуация зашла слишком далеко.

– Вот вы глумились над властью папы и загнали себя в тупик, – отвечает Пандольф. – Но теперь вы раскаялись в своем грехе, и я вам помогу, конечно. Не забывайте только, что сегодня, в день Вознесения, вы присягнули папе, а уж я с французами вопрос решу, они вас не тронут.

Уходит.

– Так сегодня Вознесение? – задумчиво говорит король Иоанн. – Помнится, предсказатель пророчествовал, что именно в день Вознесения я потеряю корону. Что ж, так и вышло. Я боялся, что у меня отнимут власть принудительно, но, слава богу, все обернулось так, что я вроде как сам ее отдал, добровольно. Почетная ничья – тоже неплохо.

ВходитБастард.

– Весь Кент в руках французов, Лондон радостно их встретил, ваши лорды переметнулись к врагу и не хотят больше вам служить. Те, кто пока еще предан вам, тоже пребывают в смятении, – докладывает он.

Иоанн в недоумении:

– Но лордам же должны были сказать, что Артур жив! Почему же они не хотят возвращаться?

– Так его нашли мертвым под стенами замка. Парня кто-то убил.

– Как же так?! Мерзавец Хьюберт мне сказал, что с Артуром все в порядке, он жив!

– Да он так и думал, вот честное слово! Он же не знал ничего! А чего вы вдруг так расстроились, государь? Вам сейчас надо быть в форме, чтобы никто не видел ни страха вашего, ни сомнений. Пусть люди на вас смотрят и проникаются боевой решимостью. Они равняются на вас, и вы должны подавать им пример смелости и уверенности. Враг напал на нас и хочет, чтобы мы испугались? Не будет этого!

Но Иоанну что-то не очень хочется рваться в бой.

– Я принимал здесь папского легата, и мы с ним договорились. Он пообещал, что заставит французов уйти.

Бастарду это совсем не нравится.

– Вы пошли на этот бесславный сговор? По-вашему, мы тут, на своей земле, должны торговаться, идти на уступки и заключать с захватчиком постыдный мир? Дофин, этот безусый юнец, этот неженка в шелках, одержит над нами победу, даже не получив отпора? Нет уж, государь, так не пойдет! К оружию! Может, у кардинала еще ничего не получится с переговорами, а вы уже лапки сложили. А даже если и получится, пусть никто потом не скажет, что мы сдались просто так и не попытались обороняться.

Иоанн, пожалуй, согласен. То ли увидел в словах Бастарда здравое зерно, то ли пламенные речи его воодушевили.

– Ну, иди тогда и распоряжайся войсками.

– Не подведу! Мы сумеем защитить свой дом. И не с такими врагами сражались и побеждали.

Уходят.

Сцена 2

Лагерь дофина близ Сент-Эдмондсбери

Входят вооруженные Людовик, Солсбери, Мелён, Пембрук, Бигот и войска.

Мелён обозначен у Шекспира как «французский вельможа». Так что будем считать, что конкретное историческое лицо за ним не стоит, хотя само по себе семейство Мелёнов в Нормандии было известным и богатым. Остальных персонажей мы уже хорошо знаем. Получается, вся наша взбунтовавшаяся троица (Пембрук, Солсбери и неустановленный Бигот) перешла на сторону французов.

Судя по словам Людовика, переговоры прошли успешно (и как только английские бароны успели на встречу?!) и итоги закреплены в письменном документе.

– Сделайте копии, граф Мелён, – говорит дофин, – а подлинник отдайте лордам. Тогда у всех нас будет возможность в любой момент прочитать и вспомнить, о чем договорились и в чем поклялись.

Солсбери произносит прочувствованный монолог о том, как сожалеет, что для наведения порядка и справедливости в родной стране приходится переходить в стан врага.

– Конечно, клятву я никогда не нарушу, и мы будем всеми силами вас поддерживать, дофин, но если честно – я совсем не рад, «что мы должны недуг лихого времени лечить таким проклятым средством, как мятеж». Получается, одно лечим – другое калечим. Мне невыносима мысль, что нам придется снова воевать, жертвовать людьми и тем самым множить горе. Но в стране царит такой бардак, все настолько разложилось и прогнило, что оздоровить Англию можно только таким жестоким средством, как смута. Как горько, что для спасения родной страны нам приходится стоять плечом к плечу с нашими врагами!

Людовик в ответ тоже разражается длинной речью, давая понять, что оценил высокие порывы, борьбу чувств и душевную боль Солсбери.

– Ну, полно, дорогой, – говорит он в конце, – все будет хорошо, вот увидишь. Тем, кто на одной стороне со мной, успех гарантирован.

ВходитПандольфсо свитой.

Людовик уверен, что это добрый знак:

– Кардинал несет нам полномочия от Господа нашего. Его благословение освятит наши деяния.