Ирано-таджикская поэзия

Нет, истинно царская слава от века ущерба не знала,
Когда благодарность дервишам и странникам бедным являла.

Клянусь я живою душою! — осудит и злой ненавистник

Того, чья калитка для друга в беде запертою бывала.

Нет, милость царей-миродержцев от прежних времен и доныне

Из хижины самой убогой всегда нищету изгоняла.

А ты меня все угнетаешь, ты жизнь мою горько стесняешь,

Ну что ж! Я тебе благодарен за боль, за язвящие жала.

Заботятся люди на свете о здравии, о многолетье.

Ценою здоровья и жизни душа моя все искупала.

Невежда в любви, кто ни разу мучений любви не изведал

И чья на пороге любимой в пыли голова не лежала.

Вселенную всю облетела душа и примчалась обратно.

Но, кроме порога любимой, пристанища не отыскала.

О, внемли моленьям несчастных, тобою покинутых в мире!

Их множество шло за тобою и прах твоих ног целовало.

Не видел я платья красивей для этого бедного тела,

И тела для пышного платья прекрасней земля не рождала.

Коль ты ослепительный лик свой фатою опять не закроешь,

Скажи: благочестье из Фарса навеки откочевало.

Не мучь меня болью разлуки, ведь мне не снести этой муки —

Ведь ласточка мельничный жернов вовек еще не подымала.

Едва ли ты встретишь на свете подобных — мне преданно верных,

Душа моя, верная клятве, как в бурю скала, устояла.

Услышь Саади! Он всей жизнью стремится к тебе, как молитва.

Услышь! И надежды и мира над ним опусти покрывало!

* * *

Я лика другого с такой красотою и негой такой не видал,
Мне амбровых кос завиток никогда так сердце не волновал.

Твой стан блистает литым серебром, а сердце, кто знает — что в нем?

Но ябедник мускус дохнул мне в лицо и тайны твои рассказал.

О пери с блистающим ликом, ты вся — дыхание ранней весны.

Ты — мускус и амбра, а губы твои — красны, словно яхонт и лал.

Я в мире скиталец… И не упрекай, что следую я за тобой!

Кривому човгану желаний твоих мячом я послушным бы стал.

Кто радости шумной года пережил и горя года перенес,

Тот весело шуму питейных домов, и песням, и крикам внимал.

Всей жизни ценой на базаре любви мы платим за сладкий упрек,

Такого блаженства в пещере своей отшельник бы не испытал.

Не ищет цветник взаймы красоты, живет в нем самом красота,

Но нужно, чтоб стройный, как ты, кипарис над звонким потоком стоял.

О роза моя! Пусть хоть тысячу раз к тебе возвратится весна,

Ты скажешь сама: ни один соловей так сладко, как я, не певал.

Коль не доведется тебе, Саади, любимой ланит целовать,

Спасение в том, чтобы к милым ногам лицом ты скорее припал.

* * *