Исчезающая ведьма

— Только ты ведь этого не сделаешь, потому что отец отписал всё состояние мне, а не Кэтлин. В случае моей смерти всё имущество перейдёт моему дяде. Ты ждёшь, пока я достаточно повзрослею, чтобы жениться на мне, верно, Эдвард? Не таков ли был ваш замысел? Как только я выйду за тебя замуж, моё наследство станет твоим, и тогда вы с мамочкой избавитесь от меня, ведь так?

Кэтлин отступила к кровати. 

— Сделай это, Эдвард! Не стой столбом. Возьми нож. Убей его! Сонная одурь всё ещё действует. Ты сильнее его. Бей прямо сейчас!

— Но ты говорила, что подставишь Мартина... ты поклялась... — Эдвард указал острием ножа на Адама и Леонию. — А как насчёт них? Я не буду делать это у них на глазах. Это слишком рискованно.

— Они всего лишь дети, с ними мы позже разберёмся. Ты должен сделать это сейчас! Тебя повесят, если ты этого не сделаешь. Нас обоих. Убей его! Ну, сделай же это, идиот! Бей!

— Он не сделает этого, мамочка, — произнесла Леония, задрав подбородок. — Он слишком напуган. Но это сделаю я, потому что я твоя дочь. Ты и этот похотливый старик должны быть наказаны за свои проступки.

Увидев ошарашенное лицо Кэтлин, она запрокинула голову и громко рассмеялась. Сунув руку за ворот рубашки, она сдёрнула что-то со своей шеи. Это было ожерелье Кэтлин из кровавой яшмы. Один за другим она открывала крошечные отсеки позади каждого камня, вытряхивая пряди волос. Они падали на пол: каштановые, платиновые, чёрные, русые и даже прядь, окрашенная в шафраново-жёлтый цвет.

— Смотри, Роберт. Смотри внимательно на всех людей, которых она убила, скоро они придут за ней. Они все здесь, Кэтлин. Их души тебя заждались.

Роберт увидел, как Леония взяла свечу со столика, но ещё не понимал всей опасности положения. Его разум словно блуждал в тумане. Он наблюдал будто со стороны, как она бросает зажжённую свечу на рассыпанные по полу цветы. Один задетый пламенем розовый лепесток начал тлеть и скручиваться. И вдруг мощное пламя взметнулось вверх, окружив кровать огненным кольцом.

Лишь когда вспыхнул подол юбки Кэтлин, и она пронзительно завизжала, до него дошло, что натворила Леония. Цветы и драпировки кровати были пропитаны ароматическим маслом. В тот же миг он осознал, что окружён стеной огня.

Его первым желанием было переместиться в центр кровати, спасаясь от бушующего вокруг пламени. Он видел ужас на лице Эдварда в соларе и улыбки на устах детей, стоящих в дверях рука об руку. Над головой затрещал пожираемый огнём балдахин. Роберт стремглав спрыгнул с кровати.

Кэтлин метнулась в угол комнаты, безуспешно пытаясь сбить пламя с юбки и сорвать с себя платье. Роберт рванулся к двери, но дети не сдвинулись с места. А затем, вскинули вверх руки, сцепившись пальцами.

Роберт отказывался понимать те жуткие видения, что выдавал его затуманенный рассудок: казалось, перед ним извиваются змеи, а существо с чёрной мохнатой мордой и незрячими глазами с рычанием устремилось к нему, обнажив острые белые клыки. Завопив, Роберт повалился на пол в дверях спальни, и в то же мгновение пылающие портьеры обрушились, поглотив Кэтлин в огненном вихре.

К тому времени как Диот вбежала по лестнице, уже вся спальня от пола до потолка была объята пламенем. Жар был таким нестерпимым, а дым настолько плотным, что нечего было и думать туда соваться. Ничто уже не могло помочь Кэтлин, пойманной в огненную ловушку и сгорающей заживо. Диот оставалось лишь схватить в охапку детей и вытолкать бедняжек на улицу, от греха подальше.

Отовсюду спешили соседи с лестницами, вёдрами воды, баграми и мётлами, чтобы сбить пламя. Дом удалось уберечь. Спальня выгорела полностью, огонь прожёг половицы, опалив потолок внизу, но все сходились в одном: дело могло закончиться куда плачевней. Каменный дом уцелел, и пламя чудесным образом пощадило гобелен, которым так гордился Роберт. Корона в волосах девы и золотой ошейник вепря блестели ярче, чем когда-либо.

Диот прижимала двух несчастных чад к своей массивной груди, раскачиваясь взад-вперёд, слёзы нескончаемым потоком текли по её закопчённым щекам.

— Мои бедные, бедные ангелочки... какая ужасная смерть... Если бы я хоть на мгновение подумала, что всё так закончится... Хвала все святым, что вы, ягнятки, оба живы-здоровы.

Дети торжествующе улыбнулись друг другу за её широкой спиной.

Уже потом, когда Диот уводила их, Леония обернулась и посмотрела туда, где на улице стояли мы с Маветом. Она разжала кулачок и сдула с открытой ладони в нашу сторону лепесток розы. Ветер уносил его всё дальше и дальше, в небесную высь над огромным городом.

Мы смотрели, как он исчезает. Она ушла, и мы последовали за ней. Мы с Маветом будем неотлучно за ней следовать. Она всегда знала, что мы поможем, научим... убьём за неё. Ведь я как-никак её отец. А разве не так поступают все отцы? Да и Мавет наконец-то понял, что пугать людей куда интереснее, и на вкус они гораздо лучше кроликов. Один укус четырёх острых клыков, и всё кончено, не так ли, мой маленький демон смерти? И можете называть нас троих Нечестивой Троицей — отец, дочь и наш личный маленький инкуб.

Эпилог