«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Ой, вот только не говори с таким видом, – осуждающе глянула на него Дора. – Я хочу, чтобы он стал нашим общим ребёнком. У него будет пять отцов, три матери, один родной дедушка и ещё двоюродный дедушка, дядя Альберта, и двоюродный прадедушка, наш индийский дядя. И конечно же, я уверена, дядя Альберта нам позволит его оставить. Во всяком случае, до тех пор, пока не начнутся поиски.

– А если они вообще никогда не начнутся? – спросил Ноэль.

– Так будет даже лучше, – радостно отозвалась Дора. – Ах, он наш маленький утипусечка!

И она вновь принялась целовать ребёнка, но тут Освальд, который всегда всё помнит и проявляет заботу об остальных, спросил:

– А что насчёт твоего обеда?

– Да ну его! – с чисто девчоночьим легкомыслием отмахнулась она. – Итак, вы согласны стать для него отцами и матерями?

– Я ради тебя согласен на всё, – откликнулся Дикки.

А Освальд добавил:

– Конечно, если тебе так хочется. Но вот увидишь: нам не позволят.

– Ты так сказал, как будто бы он какой-нибудь кролик или белая крыса. А он маленький человек, вот кто, – с осуждением произнесла Дора.

– Ладно. Согласен. Он не кролик, а человек, но всё равно, Дора, пойди поешь, – настаивал добросердечный Освальд.

И Дора пошла вместе с ним и остальными мальчиками, кроме Ноэля, который остался с Элис. Ему, похоже, ребёнок и впрямь понравился. Во всяком случае, я, оглянувшись, увидел, как он стоит вниз головой, чтобы повеселить малыша. Зря старался, по-моему. Ребёнку таких лет, мне кажется, совершенно без разницы, внизу у вас голова или наверху.

Дора сразу после обеда вернулась в домик пастуха. Миссис Петтигрю была на неё сердита за то, что она не пришла вовремя обедать. Однако немного горячей баранины всё-таки ей подала. Она хороший человек, наша миссис Петтигрю, и у неё нашлось ещё для Доры пюре из слив. Тут уж мы все составили сестре компанию, а потом пошли порыбачить во рву, но ничего не поймали.

Уже перед самым чаем мы опять направились к домику на колёсах, но не дошли ещё и до середины последнего поля, когда до нас донеслись такие надсадные вопли «секрета», что Освальд со сдержанным мужским сочувствием проговорил:

– Несчастное существо. Можно подумать, они там в него втыкают булавки.

Мы обнаружили девочек и Ноэля очень бледными и запыхавшимися. Дейзи бродила взад-вперёд по домику с «секретом» на руках. Совсем как Алиса в Стране чудес, когда она укачивала ребёнка, который превратился в порося. Освальд так и сказал, добавив, что и вопит младенец-аристократ точно как поросёнок.

– Да что с ним случилось? – поинтересовался он.

– Не знаю, – ответила Элис. – Дейзи устала. И Дора полностью вымотана. Подержи хоть ты его немножко.

– Только не я, – решительно воспротивился Освальд, отступая на шаг назад.

Дора возилась в дальней части домика со своей фланелевой нижней юбкой.

– Я думаю, ему холодно, вот и решила завернуть в неё малыша. Только узлы на тесёмках так затянулись, что никак не развязываются, – объяснила она. – Освальд, дай мне твой нож.

С этими словами она приблизилась к Освальду, запустила руку в карман его пиджака, но тут же выдернула и принялась с силой тереть ладонь о платье, вопя не хуже младенца, а затем начала смеяться и плакать одновременно. Это называется истерикой.

Освальд сочувствовал ей, но был раздосадован. У него напрочь вылетело из памяти, что в этом кармане лежала куча прекрасных мучных червей, подаренных мельником. Впрочем, и Дора могла бы давно запомнить, что мужчины носят ножи не в пиджачных карманах, а в брючных.

Между тем сестра кинулась на кучу мешков в углу. Элис и Дейзи начали там её успокаивать. Титулованный младенец отложил свои вопли, послушал немного, как вопит Дора, но почти сразу опять завыл сам.

– Ой, нам нужно воды! – воскликнула Элис. – Дейзи, беги!

Белая Мышь, как всегда тихая и послушная, сунула на бегу младенца в руки первого подвернувшегося на её пути человека, и если бы он не схватил малыша, тот разбился бы об пол. Человеком этим был Освальд. Он попытался передать свою ношу кому-нибудь из остальных, но они не согласились. Ноэль, может, и взял бы, но внимание его было полностью поглощено Дорой, которую он целовал, приговаривая: «Не надо, не надо так», стараясь положить конец истерике.

В итоге герой наш (возможно, я имею право так его назвать) оказался на улице возле домика на колёсах, низведённый до положения няни маленького, но яростного ребёнка.

Опустить малыша на траву герой себе не позволил, опасаясь, что тот в своём исступлении может запросто вышибить о землю мозги. Оставалось, похлопывая его по спинке, покорно расхаживать с ним возле домика, пока остальные внутри не приведут в чувство Дору.

Какое-то время спустя до Освальда вдруг дошло, что малыш уже не вопит. В столь радостную перемену едва верилось. И он, боясь лишний раз вздохнуть, поспешил с драгоценной затихшей ношей обратно в домик.

Остальные тут же обрушили на него поток укоров насчёт червей и Доры, но он тихо, властно и без малейшего раздражения им ответил:

– Заткнитесь! Разве не видите, что он заснул?