«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Тень конца, сгустившись, как соболино-чёрная грозовая туча, пала на наши печально склонённые головы. Время отъезда неумолимо близилось, и школа, как сказал дядя Альберта, уже разверзла хищную свою пасть в полной готовности поглотить добычу. Нам предстояло скоро вернуться в Блэкхит, оставив в прошлом многочисленные и разнообразные радости сельской жизни, которые мы после будем хранить в кладовых благодарной памяти, словно яркие, но с каждым прошедшим днём всё сильней увядающие цветы. (Нет, такой стиль мне, пожалуй, не по душе, и я от него откажусь, иначе придётся всё время придумывать что-нибудь заковыристое.)

Выражаясь простым человеческим языком повседневной жизни, каникулы наши заканчивались. Мы замечательно провели время, но оно уже почти пролетело. И нам было ужасно жаль. Хотя, конечно, мы при всём том думали, как здорово будет возвратиться к отцу и поражать одноклассников историями про плот, плотину, таинственную башню и многое другое.

Когда сельских дней нам осталось совсем чуть-чуть, Освальд и Дикки по чистой случайности встретились на яблоне. (Думаете, встреча была не случайной? А вот и нет.)

Дикки сказал:

– Только четыре дня, и всё.

Освальд ответил:

– Да.

– Меня кое-что волнует, – продолжил Дикки. – А именно это проклятое общество. Не хочу, чтобы оно преследовало нас, за что ни возьмись, когда мы вернёмся домой. Наш долг – распустить его, прежде чем мы отсюда уедем.

Далее последовал вот какой диалог.

Освальд:

– Ты прав. Я всегда говорил: эта штука жутко напрягает.

Дикки:

– А я о чём.

Освальд:

– Давай созовём совет. Только не забывай: нам следует настоять на своём.

Дикки брата полностью поддержал, и диалог завершился поеданием яблок.

Совет был созван. Начало его прошло в расстроенных чувствах, что само по себе облегчало задачу Дикки и Освальда. Когда людей печалит что-то одно, другое их почти не трогает, и тут от них можно добиться согласия практически на что угодно. (Дядя Альберта говорит, что подобные выводы называются философскими обобщениями.)

Первым высказался Освальд, заявив:

– Мы основали общество, чтобы стать хорошими. И возможно, оно принесло нам что-то хорошее. Однако теперь пора каждому не оглядываться на остальных, а быть хорошим – или плохим – самому по себе.

       Триумф в забеге только одному,
А не гурьбе бегущих достаётся!

Это, конечно, сказал Дентист, а остальные вообще ничего не сказали, и тогда Освальд продолжил:

– Вот я и предлагаю нам отбросить… выкинуть… то есть распустить Общество добротворцев, считая, что цель, им поставленная, уже достигнута. А если не достигнута, то это вина не наша, а общества.

Тут подал голос Дикки:

– Целиком поддерживаю данное предложение.

– Я тоже, – заявил способный удивить Дентист. – Сперва мне казалось, что общество будет нам помогать, но потом я понял: когда считаешь, что обязательно должен стать лучше, то почему-то, наоборот, хулиганишь больше обычного.

Такая горячность с его стороны, признаться, весьма удивила Освальда, и он торопливо, пока Дентист не успел остыть, поставил вопрос на голосование. Г. О., Ноэль и Элис проголосовали «за», а Дора с Дейзи составили в итоге, если так можно выразиться, «безнадёжное меньшинство».

Мы скрасили им горечь поражения, позволив зачитать вслух избранные места из «Книги золотых деяний».

И пока они зачитывали отрывки, Ноэль, зарывшись в солому, чтобы никто не видел, какие он корчит рифмородительные рожи, посвятил себя сочинительству. Едва общество большинством голосов было распущено навсегда, он сел, вдохновенный, с соломой в волосах, и прочитал:

ЭПИТАФИЯ

       Добротворцы, увы, скончались,

Но дела их навеки остались.
Они записаны на Страницах Славы,
Пусть служат примером большим и малым.
Общество наше дало нам понять,
Как самим по себе хорошими стать.
Каждый из нас теперь это усвоил,
А написал стихи автор Ноэль.

Нам всем, разумеется, стало ясно, что «автор Ноэль» он приписал исключительно для рифмовки со словом «усвоил», однако главное в стихах отразилось, о чём мы ему и сказали, и наш нежный поэт остался вполне доволен.

Совет завершился. Освальд чувствовал себя так, словно с его широкой груди сняли тяжёлый груз, но, как ни странно, в тот же самый миг нашего героя охватило неодолимое желание быть хорошим, какого он не испытывал никогда прежде.

И, спускаясь с чердака по лестнице, он сказал:

– Всё-таки до возвращения в город нам совершенно необходимо совершить ещё одно золотое деяние. Мы должны найти дяде Альберту его давно потерянную бабушку.

И Элис, чьё сердце почти всегда бьётся в унисон с сердцем брата, добавила:

– Как раз то же самое мы с Ноэлем обсуждали сегодня утром. Ой, Освальд, не пыли мне в глаза!

И вот интересно, как я мог не пылить, если она спускалась прямо передо мной?