«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Не сомневаюсь, вы хорошо его примете, – продолжал отец. – Он немного старше тебя, Освальд. Вполне симпатичный паренёк.

Сказав это, отец пошёл вниз. Освальд вынужден был сделать то же самое и увидел Арчибальда, который, очень прямо сидя на стуле, беседовал с нашим индийским дядей, как самый занудный из взрослых.

Кузен оказался темноволосым и довольно высоким. И хотя ему было только четырнадцать лет, он то и дело ощупывал пространство между верхней губой и носом, словно ждал, что там вот-вот пробьются усики.

Отец познакомил нас, мы обменялись вежливым «как дела?», и больше ни мне, ни кузену ничего не пришло на ум. Во всяком случае, не пришло Освальду, и мы в молчании поднялись наверх. Там Арчибальд пожал руки остальным, но и они помалкивали, кроме Доры, которая шепнула Г. О., чтобы перестал болтать ногами.

Так или иначе, долго сохранять меланхоличное молчание невозможно. В итоге кто-то заметил, что погода сегодня очень дождливая, и это меткое наблюдение вернуло нам всем дар речи.

Остерегаясь обидеть понапрасну кого-то из Бэстейблов, пусть даже человек этот, принадлежа по праву рождения к сему славному клану, не обладает ни благородством, ни прочими замечательными качествами лучших его представителей, всё-таки не могу обойти молчанием тот факт, что никто ещё не был столь неприятен Освальду, как юный Арчибальд.

Наглость кузена не знала предела. Он держал себя так, будто прославился выдающимися свершениями. Стал, например, капитаном крикетной команды, или блестяще выдержал очень трудный экзамен, или отличился чем-то ещё впечатляющим. Но ничего подобного он не сделал, а просто напропалую хвастался разными вещами, которые у него есть дома, и тем, что ему всё дозволено, что он всё знает и понимает лучше других, хотя на самом деле это был враль каких мало.

Ему вздумалось посмеяться над Ноэлем и его стихами, что мы для себя считаем недопустимым, так как Ноэль сразу же начинает плакать, а потом заболевает.

Дикки и Освальд, конечно же, Арчибальду бы за это вломили, но их сдерживал долг гостеприимства, а вот Элис в итоге прорвало.

– Можешь называть меня ябедой, – сказала она. – Мне всё равно. Но если ты это ещё хоть раз повторишь, я пожалуюсь отцу.

Не думаю, что она бы и впрямь это сделала. Мы ведь ещё со времён честной бедности условились не докучать лишний раз отцу и до сих пор придерживаемся этого правила. Но Арчибальд про наш уговор не знал. Боюсь, он вообще был чёрной овцой в славном роду Бэстейблов и едва ли заслужил право носить их фамилию.

Девочек он дёргал за волосы и щипал их во время церковных служб, когда они не могли ни вскрикнуть, ни как-то ответить ему.

Со слугами обращался ужасно грубо, постоянно от них что-нибудь требовал или подстраивал им различные каверзы, которые не имели ничего общего с добрыми, безобидными розыгрышами других Бэстейблов вроде ловушек с водой, которая выливается сверху, когда человек открывает дверь, или мыши на тарелке под крышкой. На такое даже сердиться долго нельзя, а вот до того, что вытворял этот Арчибальд, ни одному приличному мальчику и в мыслях своих не дойти.

Например, он прятал письма прислуги, не отдавая по нескольку дней, и служанке не удавалось встретиться с молодым человеком, который ей назначал свидание. Или служанка открывала дверь, а Арчибальд обрызгивал её фартук чернилами. Кухарке однажды засунул в карман рыболовный крючок, и она поранилась.

Освальду от кузена, правда, не доставалось. Полагаю, Арчибальд опасался с ним связываться. Это я говорю просто для ясности. Освальд плохо к нему относился не из-за себя, а потому что приучен был сопереживать другим.

Арчибальд называл нас всех малышнёй. И относился к личностям того сорта, с которыми (и это сразу становится ясно) нет никакого смысла затевать что-нибудь новое и захватывающее. Осторожный и бдительный Освальд при нём даже не упоминал про совет. А играли мы с кузеном в самые обыкновенные, не слишком весёлые карточные игры вроде «снапа» и «разори соседа»[99], но он и тут ухитрялся жулить.

Без малейшего удовольствия рассказываю подобное про человека одной со мной крови. Впрочем, в наше кровное родство мне едва верится. Я бы не особенно удивился, выяснив, что нянька подсунула нам его в грудном возрасте вместо настоящего кузена, как это происходило порой с наследниками монархий и герцогств.

И потянулись однообразно-скучные, томительные дни с единственным проблеском на горизонте, где с загадочной притягательностью сияла всеми цветами радуги звезда предстоящего праздника у миссис Лесли. И ещё одно мешало нам окончательно впасть в уныние: мы с нетерпением предвкушали тот день, когда Арчибальду придёт пора возвращаться в школу. Однако предвкушения эти омрачались тем, что наши каникулы тоже кончатся.