«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

Дни шли, мисс Сендел всё не возвращалась, а мы продолжали переживать из-за того, что она такая бедная. Попытка сдать комнаты в её доме провалилась, и совсем не по нашей вине. Мы же не знали, что арендатор безумен. А вот мисс Сендел, похоже, оказалась неплохим человеком и не обмолвилась об этом отцу. Во всяком случае, ни в одном из писем отец ни словом не упомянул наши добрые намерения, которые обернулись встречей с маньяком воздухоплавания.

Освальд не любит отказываться от своих планов, пусть даже с первой попытки они провалились. Поражения постигают всех, вплоть до великих героев. Например, шотландский король Роберт Брюс[127] терпел провал за провалом, пока не научился упорству и стойкости у паука, который перелезал с одной потолочной балки на другую. Шесть раз паук срывался на полпути, но попыток не оставлял, и на седьмой раз у него получилось. Увидав это, Роберт Брюс решил поступать точно так же и с тех пор до конца своих дней любые намерения доводил до победного конца. Другие великие тоже не складывали руки после первого поражения.

Да и взрослые часто ведь нам всем повторяют: «Если сразу не вышло, пытайтесь, пытайтесь и снова пытайтесь»[128].

Они, конечно, имеют в виду евклидову геометрию, сложные математические задачи и другие подобные вещи, с которыми вы предпочли бы вообще не иметь дела. Однако если такой подход оправдывает себя в отношении проклятого Евклида или того неизвестного, кто придумал, на вашу беду, таблицу умножения, то тем более важно им руководствоваться в делах, к которым у вас лежит сердце.

А наши сердца переполняло желание помочь мисс Сендел разбогатеть. И это стало главным предметом наших разговоров. Мы возвращались к нему тотчас же, как садились передохнуть от мокро-песчаных приморских занятий.

Когда нам хотелось по-настоящему познавательных разговоров, мы направлялись к хранилищу лодок и заводили беседу с береговой охраной. Береговых охранников я считаю людьми высокой пробы. Они почти что моряки, потому что бороздили морские просторы в молодости, но, в отличие от тех, кто ещё не сошёл на берег, не прочь поговорить.

С моряками ведь как: они даже во время стоянки в порту надолго свой корабль не покидают. И даже если вам посчастливится попасть на борт, самые словоохотливые члены команды почему-то вечно торчат на верхушке мачты, куда вы вряд ли залезете, хотя в книгах юный герой и лезет, едва ему скажут.

А морские волки из береговой охраны рассказывали нам про далёкие южные порты, кораблекрушения, офицеров, с которыми не ладили, и таких же, как они сами, матросов, с которыми, наоборот, дружно выносили все тяготы и встречали опасности, но стоило заикнуться про контрабандистов, как они отвечали, что эта публика в наши дни практически перевелась.

– Подозреваю, они считают истории о всяких тёмных делах неподходящими для ушей невинных детишек, – недоверчиво ухмыльнувшись, заключил Дикки.

– Да-а… – протянула Элис. – Они даже не представляют себе, сколько всего нам известно о контрабандистах, бандитах, разбойниках с большой дороги, грабителях и фальшивомонетчиках.

Она тяжело вздохнула, и нам, остальным, тоже сделалось очень грустно из-за того, что уже не вернуть те славные деньки, когда мы с удовольствием играли в джентльменов удачи.

– Мы можем снова поиграть в контрабандистов, – предложил Освальд, но без малейшего воодушевления.

Самое ужасное в безостановочном ходе времени – это то, что чем становишься старше, тем меньше тебя устраивает понарошечность в любой игре. Теперь, например, играя в бандитов, Освальд уже бы не удовольствовался малолетним соседом на роль заложника, хотя ещё недавно остался вполне доволен тем, что захватил соседского Альберта.

А про контрабандистов нам в итоге рассказала не береговая охрана, а один старик, встреченный на берегу, милях в трёх от дома мисс Сендел. Он полустоял-полусидел, привалясь к борту перевёрнутой вверх дном на гальке лодки, и курил самый крепкий табак из всех, какие когда-либо обонял нос Освальда.

Мы поздоровались, и Элис спросила:

– Не возражаете, если мы посидим рядом с вами?

– Ничуть нет, – ответил этот бывалый моряк, род занятий которого нам сразу подсказали его толстый свитер грубой вязки и морские сапоги.

Девочки сели на гальку, а мы, мальчики, привалились к лодке, в точности как старый мореход. Мы надеялись, что он заведёт с нами разговор, а он всё помалкивал, словно считал беседы с мелюзгой вроде нас ниже собственного достоинства.

И достоинство в нём действительно наблюдалось. Такой, знаете, бородатый, очень похожий на викинга, отчего нам трудно было решиться заговорить с ним первыми.

Наконец он вытащил изо рта свою трубку и произнёс:

– У вас чего, собрание квакеров?[129] Или на меня поглазеть явились?

– По-моему, вы очень даже славно выглядите. Есть на что посмотреть, – нашлась Дора.

– То же могу сказать и про вас, мисс, – вернул ей комплимент любезный пожилой мореход.

– Ужасно хочу с вами поговорить, – сказала Элис. – Если, конечно, не возражаете.

– Валяйте. Полный вперёд! – разрешил он.